Нежин кивнул.
– Что, не желаешь? – Ольга повысила голос, оскорбленно дернув при этом подбородком с продолговатой ямочкой сбоку.
Нежин торопливо покачал головой.
Ответы на выбор были получены, и Ольга самозабвенно продолжала:
– Там было тепло, совершенно уютно. Там во всем чувствуется… – она замялась, подбирая слово и усиленно накручивая при этом волосы на палец, точно собралась удить своим локоном. – Там чувствуется какая-то… правда, что ли… Истина, понимаешь?
Она строго посмотрела на Нежина. Он сдержанно подался вперед беззащитным лбом.
– Ты знаешь, такого совсем не ощущалось в храмах, в которых я бывала в своем поселке. Нет, там тоже было хорошо, – она бросила на него наставнический взгляд. – Не вздумай вообразить там себе чего-нибудь кощунственного. Слава богу, не я выбирала, меня выбрали и охранили от путей всевозможных неверных. Но здесь… Одним словом, Град. Здесь просто… по-другому. По-иному. В совершенстве по-иному, – она снова заулыбалась, точно ребенок, нашедший потерянную игрушку. – Здесь душа поет.
– И знаешь, – продолжала она, – я действительно ощутила эту непреложную правду, о которой, возможно, только слышала. Я почувствовала, что вся прямо-таки пронизана ею.
Ольга на мгновение скосила глаза от невидимых высей и как-то опасливо глянула на Нежина, но тот сидел, сгорбившись, и его улыбки она не могла видеть.
– Я закрыла глаза и парила, – она действительно зажмурилась и расставила длинные угловатые руки. – Я не знаю, что это было, прозрение или просто слияние, но я видела, ты не поверишь, видела всю свою жизнь, детство, тебя, наше счастье и все-все, что будет. Все, что должно быть.
Девичье отрочество, лепестки чужие, лепет собственных, краски сгустками поверх наспех растянутого холста, пейзажи, натюрморты, граничная линия, а за нею новый портрет: борода, клюв, копыта, остервенелая плодородная сущность, вместо горно-лесного фона – идиллический перламутр.
Очевидным было, что Ольга нимало не сомневается в собственных словах и не играет.
– И не вздумай смеяться, – пригрозила она пальцем, чересчур длинным для миниатюрных ладошек и всегда холодным, насколько помнил Нежин по тем редким прикосновениям, что все-таки как-то случились в их разряженном прошлом. В его голове против желания рождались странные ассоциации. – Тем более в такой день. Ты знаешь, оказывается, именно этот день избран и первостепенно важен на нашем пути.
Нежин оторвал зад от стула, но тут же сел на место, на этот раз – уже без ее помощи. Ольга удовлетворенно кивнула.
