– Я не могу больше выдержать, – повторил он.
– Ну, ну, – сказал адвокат, – я понимаю, вы не зря беспокоитесь, Пул; видно, случилось что-то важное. Постарайтесь мне объяснить, что именно.
– По-моему, случилось преступление, – хрипло произнес Пул.
– Преступление! – вскричал адвокат, изрядно перепугавшись и поэтому легко раздражаясь. – Какое преступление? Что это значит?
– Не смею сказать, сэр, – услыхал он в ответ, – но может быть, вы пойдете со мной и посмотрите сами?
Вместо ответа мистер Аттерсон встал и надел шляпу и пальто. Он удивился, заметив, какое огромное облегчение выразилось при этом на лице дворецкого. Не меньше изумило его и то, что вино так и осталось нетронутым, когда Пул ставил стакан на стол, поднимаясь, чтобы идти следом.
Была бурная, холодная, настоящая мартовская ночь. Бледный месяц лежал плашмя, как будто опрокинутый ветром на спину, и быстро неслись облака, прозрачные, как тончайшая ткань. Ветер не давал говорить, больно сек лицо и словно сметал прочь пешеходов. Улицы были на редкость безлюдны, и Аттерсону казалось, что никогда еще не видел он эту часть Лондона столь пустынной. Он предпочел бы обратное. Ни разу в жизни не испытывал он такого острого желания видеть и слышать своих ближних, потому что тягостное предчувствие беды, как он ни боролся с ним, все росло и росло в его душе. Перед домом доктора, куда они добрались наконец, яростный ветер гнал пыль и тонкие деревца бились о решетку сквера. Пул, державшийся все время на несколько шагов впереди, приостановился посередине мостовой и, несмотря на злую непогоду, снял шляпу и отер лоб красным носовым платком. При всей их спешке это не был все-таки пот усталости; лоб его увлажняла душившая его тоска, – недаром лицо его было бледно, а голос, когда он заговорил, звучал хрипло и срывался.
– Вот, сэр, – сказал он, – мы и дошли. Дай бог, чтобы там не случилось ничего худого.
– Будь по вашим словам, Пул, – отозвался адвокат.
Затем дворецкий очень осторожно постучал. Дверь приоткрыли на цепочку, и кто-то спросил:
– Это вы, Пул?
– Все в порядке, – сказал Пул. – Откройте дверь.
Они вошли в ярко освещенный холл. В камине пылала гора дров, а вокруг огня, словно стадо овец, сбилась вся прислуга, и мужчины и женщины. Увидев мистера Аттерсона, горничная разразилась истерическими всхлипываниями, а кухарка, выкрикнув: «Слава богу, это мистер Аттерсон!» – кинулась к нему, как будто собираясь заключить его в объятия.
– Что это? Почему вы все здесь? – сказал адвокат ворчливо. – Непорядок, так не годится делать; вашему хозяину это не понравилось бы.
