Ситуация стала приобретать критический оттенок, и именно Серый, облечённый доверием, был выбран для окончательного уточнения диагноза у этого больного, на всю голову, оратора.
Заболевший словоблудием спикер охранялся как политбюрошный член. У палаты больного дежурил круглосуточный пост, ещё один сотрудник в форме находился неотлучно при входе на этаж, с непревзойдённым рвением проверяя документы у всех подозрительных посетителей. Около больницы практически постоянно курсировал патрульный «коробок», лишь изредка отлучаясь на самые уж тяжкие вызовы, да и то ненадолго.
Слишком высоки были ставки для милиции, когда ещё повезёт, чтобы такой информированный человек заговорил. А у страдающего болтологией подранка, между тем, не было другого выбора, кроме как надеяться на помощь властей.
Серый, облачась в белый докторский халат и колпак, спрятав под марлевой повязкой своё лицо с печатью десантного образа жизни, менее всего наводящее на мысли об интеллигентном Айболите, мчащемся спасать чужую жизнь, увёз на каталке в лифт говорливого, словно попугай, пациента, под предлогом неотложного рентгена.
– Ничего не поделаешь, голубчики, регламент ! Должны всё обследовать. Мало ли, вдруг что-то не заметили, не всё извлекли, ещё начнётся заражение, или, чего доброго, гангрена ! Придётся тогда заражённый орган отнимать. А вам он без головы нужен ? Нет ? Ну, вот видите ! Помогите, кстати, голубчики, будьте любезны, раз уж вы тут втроём в форме собрались, каталочку в лифт задвинуть… Наша служба, видите ли, голубчики, не менее опасна и трудна !
Менты, соглашаясь, кивали.
Больше этого словоохотливого говоруна, любителя выболтать чужие тайны, никто никогда не видел. Видно, по пути вылечился, да и ушёл восвояси на своих двоих.
Вот что рентген животворящий делает !
*****
Серый был неприхотлив. Трудясь при Лёне, он не испытывал никаких материальных затруднений, и, в принципе, мог иметь всё, что пожелает. Но он был солдат, а не зампотыл, и не менял ни привычек, ни образа жизни, несмотря на обилие новых возможностей.
К деньгам и красивому образу жизни он был более чем равнодушен.
Единственное, что он искренне любил – это скорость. Любой, кто падал в затяжном прыжке, ух-х-х! вниз, свист в ушах, напор ветра, с замиранием всех органов, и азартом дёргания за кольцо, рывок вверх, вы-ы-дох! – почти неизбежно становится скоростным наркоманом.
Скорости Серому зачастую не хватало.
Он разбил уже несколько машин, в узёл, всмятку, вдрабадан. Выходил целым, разве что лёгкие повреждения случались.
