— Знаешь, все как-то некогда, — сидя на постели, Черновидский снимал брюки, готовясь к дневному отдыху. — Давай со следующей недели?..
— Ты это уже предлагал, но прошло две недели впустую. Давай сегодня вечером в ленкомнате позанимаемся?
— Не-ет, — с сожалением тянет Черновидский, — сегодня не могу. Занят, другие, более важные дела есть.
— Так когда?
Он размышляет и вдруг загорается.
— А давай сейчас?!
— Как? Сейчас же сончас?
— Ну и что? — забирается под одеяло Черновидский. — Пока я не уснул, ты читай. А как усну — иди к себе.
Я ошеломленно гляжу на него, потом взрываюсь.
— А пошел бы ты знаешь куда!..
Больше я не подходил к нему. Но о работе с ним меня действительно спросили и очень странным непонятным образом.
Комроты Умаркин в конце одного из собраний в ленкомнате, с горечью сказал:
— Разве может быть у нас отличная дисциплина и учеба, если сами отличники не выполняют своих обязанностей. Курсанту Ушакову поручалось помочь курсанту Черновидскому. И что вы думаете, он помог?..
Я сжался, услышав свою фамилию в зловещем тоне.
— Ни разу не подошел к Черновидскому, в результате тот продолжает получать двойки.
В ленкомнате возмущенно загудели, осуждающе закачали головами, заоглядывались, отыскивая меня.
Я покраснел, бросило в жар, не знал, куда деваться. Вот она, награда за бесчисленные попытки выполнить поручение. Предчувствовал. И откуда только сведения такие у комроты?.. От Черновидского? Или от других. Мог бы спросить… Еле дождался конца собрания, когда разрешили задавать вопросы. Бледный, заикаясь и глотая слова от нестерпимой обиды, рассказал о последней попытке занятий. И когда сел на место, зал снова осуждающе загудел теперь по адресу Черновидского. Вот и имей дела с Черновидским и подобными…
НАГРАДА
29 октября отмечали день Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодежи.
В офицерском клубе — торжественное собрание. Приятно ошеломляющим оказался приказ. Многим объявили благодарности впервые от самого начальника училища. Елиферия Зотеевича Шмелева и еще человек пять — «наградить фотографиями, снятыми при развернутом знамени училища».
А что же меня? — неприятно сжалось сердце. Или за Черновидского наказали?
…— поощрить краткосрочным отпуском сроком на десять суток с выездом на родину курсанта Ушакова! — прозвучало в зале.
Я, оглушенный свалившимся счастьем, сидел ни жив ни мертв, не веря ушам. Потом, порозовев, заулыбался.
Какое все же чуткое начальство, словно знало, о чем мечтаю. 10 суток! Как раз все ноябрьские праздники буду дома! Это же награда из наград! Увижу одноклассников! Схожу на диско, на вечера в драмтеатр! Увижу Лильку и, может, поговорю! Наемся вдоволь домашней стряпни, овощей!.. Да! Счастливей меня нет, а всего три минуты назад был несчастным!..
