В сложном полете | страница 3
Патяш без шапки, в распахнутой шинели стоял за столом, барабанил пальцами по нему, изредка бросал короткие взгляды, словно убеждаясь, правду ли говорю.
Когда я закончил, он с нажимом сказал:
— Выходит, променяли службу на проводы? Из-за незнакомой девушки совершили тяжелейший проступок — опоздали из увольнения на целых пять часов. Да это можно считать дезертирством, а за него судят!
Я молчал, не зная, что и сказать в свое оправдание. Да и что скажешь? Кругом виноват. Вот только с дезертирством не согласен. Всю ночь же бежал в часть…
— Мне стыдно говорить вам такое — секретарю комсомольской организации роты, но приходится быть откровенным и называть вещи своими именами. Запомните, я с руководителей спрашиваю строже, чем с рядовых. Беда ваша в том, что вы не представляете, к каким отрицательным последствиям может привести этот проступок. Накануне выпускных государственных экзаменов и в период работы в училище московской комиссии. Ведь о нём известно всем вплоть до начальника училища. А тот не знает, что вы опоздали из-за благородных побуждений. Дежурные по училищу такое не докладывают… Да и подумайте сами, какая будет у нас воинская дисциплина и боевая готовность, если каждый из увольнения будет опаздывать и ссылаться на то, что защищал от хулиганов свою девушку!
Насколько я знаю, вы кандидат на окончание училища с отличием…
Так вот, вас могут лишить его.
Патяш многозначительно посмотрел на меня.
Еще хуже: всех выпустят лейтенантами, а вас — младшим лейтенантом!..
Екнуло сердце. Неужели?! В голову никогда такое не приходило.
— Вот об этом надо было думать, когда решались на проступок… Идите, курсант Ушаков, и знайте — ваша судьба сейчас целиком зависит от решения командования. Какое получите наказание — узнаете позже…
— Есть! — ответил хмуро, четко повернулся кругом и вконец расстроенный вышел из канцелярии…
Целый день ходил по опустелой казарме неприкаянным в ожидании своих товарищей. Но их не было и не было: видимо, из-за метеоусловий прыжки с часу на час откладывались.
Мрачные мысли одна за другой лезли в голову и я не знал, как от них избавиться. Читал — не читалось, писал — не писалось, занялся комсомольской документацией — не работалось. Вот и ходил из угла в угол, не находя места. И всё из-за слов комбата, колокольным звоном отдававшихся в мозгу. Век бы их не слышать!.. Ведь если такое случится — пропало всё, чем жил, к чему стремился. В Синарск не заявляйся! Родные и знакомые все глаза вылупят. Учился, учился, разные поощрения получал и-и… младший лейтенант!.. А как идти к Лильке?.. Лишь взглянет брезгливо да передёрнет плечами. И чёрт дёрнул опоздать!.. А может, комбат пугает? Все же первое нарушение, но какое?!.. Но все-таки будет несправедливо, если так жестоко накажут. Конечно, они правы — нельзя опаздывать из увольнения. Но я же не мог поступить иначе. Что тут не понять?.. Еще в Синарске в 10 классе тоже выручил незнакомую девушку, подвернувшую ногу. Тащил с километр по сугробам ночью. А тут девушка друга, считай, знакомая. Не мог же ее бросить, оставить бандюгам, предать? Ведь армия сама защищает народ от бандитов? А я, курсант, без пяти минут офицер, почему-то не должен защищать.. Зачем тогда быть военным? Тем более офицером? Зачем тогда поступал в училище? Чему в нем учился?..