Первый участник прибыл вскоре после того, как церковные часы пробили полдень. Это был Эсмонд Хаддок. С нашей прошлой встречи он не стал меньше напоминать греческого бога. За один только его благородный облик нашей команде полагалось бы двадцать очков, еще прежде чем он близко подойдет к мячу.
Когда Эсмонд подъехал, Бикнелл стоял на страже у входа. Преданный дворецкий двинулся было вперед, но я проскочил вперед и, открывая дверцу машины, успел шепотом предупредить Эсмонда о перемене своего положения в обществе.
– А, ну что ж, когда мы с тобой, Берти, познакомились, ты притворялся Гасси Финк-Ноттлом, – заметил он. – Так что сейчас еще ничего, не так страшно.
Бикнелл проводил Эсмонда в длинный зал. Свободный от теток и пожилых дам, стоял Эсмонд у камина во фланелевой куртке безумной расцветки, прихлебывая джин с ароматными травами, и рассказывал сэру Генри и лорду Этрингему о разных интересных происшествиях на охоте в Гемпшире. Сэр Генри, весь сияя, глаз не сводил с Аполлона Андоверского.
Не успел я порадоваться удачному началу, когда меня отвлекли такие звуки, словно в прихожую ворвалась свора охотничьих псов.
Возможно ли, чтобы подобный шум производила одна маленькая собачка? Возможно, если эта собачка – скотч-терьер по прозвищу Бартоломью. А тогда и Стефани Пинкер, урожденная Бинг, должна быть где-то неподалеку. Пока я добежал до входной двери, песик успел подняться до середины парадной лестницы. Стиффи отставала от него на три ступеньки, причем разрыв быстро увеличивался.
– Иди сюда, непослушный мальчик! – вопила Стиффи.
Пинкер, в полотняной куртке поверх одеяния священника, стоял внизу и нерешительно махал руками.
– Привет, Растяпа! – сказал я вполголоса. – Помни, ты меня не знаешь! Здесь я камердинер Дживса. А Дживс – лорд Этрингем. Это долгая история. И кажется, я ясно сказал: без собаки!
– Стиффи ни за что не хотела пропустить крикет. Она говорит, Бартоломью все любят. Я пробовал ее урезонить, но ты же знаешь, какая она.
Тут Стиффи спустилась к нам, прижимая к груди отчаянно тявкающего Бартоломью.
– Привет, Берти! – Она чмокнула меня в щеку.
– Не называй меня так!
– Да я же всегда тебя так называю. Это твое имя, балда!
– Растяпа тебе не объяснил?
– Что объяснил?
Я рассказал.
– С ума сойти, какая прелесть! – умилилась она. – Уилберфорс, будьте так добры, принесите мне чего-нибудь прохладительного, и побыстрее!
Преподобный Пинкер скорчил гримасу, и я тоже, но пришлось выполнять. Не знаю, что Бикнелл подмешал в джин – к моему приходу громкость разговора повысилась с
