— Это язык торговцев — эттра, — сказал Нико, пристально глядя на квадрат с темневшей в центре фигурой затмения и тремя надписями по краям. — Ты учил меня, что на их наречии многие слова обозначают цифры. Лёгкая загадка. Ты всегда начинаешь с лёгких, чтобы раззадорить меня. Тут всего три надписи: справа, слева и внизу. Я подумал, что если сопоставить их со сторонами света, то и переводить нужно с востока на запад, потому что таков путь солнца.
— Ты видишь только верхний слой, — покачал головой Такалам. — А заглянув поглубже, отыскал бы ответ ещё до вчерашнего ужина.
Нико процедил сквозь зубы ругательство, уселся на ступени лестницы, ведущей в сад, и стал сверлить записку взглядом. Он часто моргал и щурился, смотрел через шёлк на свет, даже хотел окунуть его в стоящую рядом чашу с дождевой водой, но вовремя одумался.
— Если не цифры, то что? Что я упустил?
Нико взъерошил волосы, потом снова уставился на рисунок.
— Треть… треть… Одни тройки, а что в них толку-то? И ни одного тайного слова!
— Трррреть! Чиу-у-у! — подтвердил попугай, расхаживая по плечу Такалама.
Лицо старика оставалось непроницаемым.
— Погоди-ка. Третий день. Это же день затмения. — Глаза юноши лихорадочно заблестели. — Точно! Два обычных дня и чернодень! Свет и тьма! Вот что ты имел в виду!
Едва крючок поддел нужную мысль, догадки принялись наматываться одна на другую стремительно, словно нить на катушку в руках умелой швеи. Юноша наконец догадался, в чём связь первой и последней записки, приведшей его на террасу, мощёную двуцветными плитами. Белые прямоугольники здесь чередовались с угольно-чёрными квадратами, и если сопоставить те и другие, выходило как раз две трети белого и треть чёрного.
Пару мгновений Нико сравнивал рисунок с реальностью. Потом бросился к фонтану и быстро обнаружил расшатавшуюся плитку у основания той самой скамьи, где сидел, спрятав ладони в рукава, Такалам. Увидев содержимое тайника, юноша просиял. Лицо озарилось восхищением и восторгом, щёки запылали румянцем. Он выглядел так бодро, будто не скитался без сна целую ночь.
— Прежде чем ты будешь читать, ответь на мой вопрос, — попросил прималь.
— Какой? — Нико крутил в ладонях плотный свиток из тонко выделанной кожи.
— О твоей невесте. Ты так горяч ко всему, так чем же она заслужила твой холод?
— Своей глупостью. Она пустая, как выеденная осой виноградина.
— Женщине не обязательно быть умной, — снисходительно сказал Такалам. — Она всего лишь следует за мужчиной. Достаточно и того, что у тебя будут красивые дети.
