Слышалось сопение детей, чуть потрескивал огонь в топке, но кроме этого не раздалось ни звука. По лицу Марха расплылась торжествующая улыбка. Он больше ничего не сказал, а стал снимать с себя вещи и вешать возле печи, чтобы горячим воздухом прогнать из них сырость туманного утра.
Сиину пронзила горечь. Она глянула на заячью тушку почти с ненавистью. Этот кусок мяса так важен и нужен сейчас, что его добытчик заслужил даже похвалу Астре. Значит, всё и в самом деле плохо. Иремил не вернётся. Они уже выживают. Только теперь по-настоящему, без ожидания чуда, когда в дни последних подъеденных крох, как бы подгадывая нужное время, появлялся прималь. Приносил хлеб, масло и мясо. Раздавал леденцы всем, даже самым старшим. Высыпал из карманов деньги и отдавал Сиине, чтобы она распоряжалась ими, как хозяйка.
Чуда больше не будет. У девушки мелко задрожали плечи. Стоя над распростёртым на столе зайцем, она пустила две слезы. Рори подошёл к ней, погладил по спине нагретой печным жаром ладонью. От переданного тепла кожа покрылась мурашками. Рори жалел то ли зайца, то ли Сиину. Он думал, сестра так огорчилась из-за зверька.
Марх цыкнул и махнул на них рукой. Похвала до сих пор питала его, и он удержался от язвительного словца. Целью Марха была правда, но пока ещё парень не понимал, как доносить её должным образом. Он просто выплёвывал всё, что крутилось в голове, расточал направо и налево ядовитые уколы, издёвки и шутки, за которые получил прозвище «гад».
Сиине было неспокойно. Чувство, липкое и неприятное, забилось в грудь комком, не давая дышать.
— Что-то случится сегодня, — шепнула она едва слышно, и дрогнувшее сердце подтвердило догадку.
Натужно заскрипело колесо нового дня. Медленно перекатывались минуты-спицы до тех пор, пока не проснулись дети, и дом не взорвался истерикой самой младшей.
— Да когда она перестанет орать? — возмущался, зажимая уши, Марх. — Каждое утро одно и то же! Свинья под ножом меньше верещит!
— Ну, не пла-а-ачь, — всхлипывая, увещевал забившуюся в угол девочку Рори.
Астре на подоконнике молчал и продолжал строгать ложки. Серый утренний свет затопил комнату. Теперь можно было не щуриться и работать вдвое быстрее.
Проснулся безногий Тили, попросился во двор по нужде. Марх, ворча, подхватил его на руки и понёс в сени. Сиина догнала их у порога, треснула парня по затылку, укутала мальчишку в одеяло.
— Дурак что ли? Удумал, раздетым на холод! Заболеет, чем лечить будем?
