Первым внутрь протиснулся Рори. Даже в сиреневом полумраке раннего утра Сиина разглядела его покрасневшие глаза и мешки под ними. К шестнадцати годам круглолицый Рори уже оброс первой редкой бородёнкой, но внутри остался дитём и рыдал по поводу и без. Вот и в этот раз что-то ранило его до глубины души. Иремил объяснял — у Рори просто такая Цель. Она называлась то ли сочувствием, то ли жалостью. Вихрастый, чуть сутулый, но крепкий, как дубовый табурет, Рори молча прошествовал в общую комнату и встал спиной к Сиине, грея руки у зева печи.
Следом в проёме появилась сияющая физиономия Марха. Его узкое лицо, обрамлённое копной спадавших до плеч каштановых волос, лучилось восторгом. Если глянуть разом на Рори и Марха, в жизни не угадаешь, что случилось, пока не расспросишь обоих. Но расспрашивать было и не нужно. Марх длинными богомольими руками сгрёб Сиину в охапку вместе с метлой и звонко чмокнул в щёку. От него пахло потом, чесночным хлебом и редькой.
— Привет, сестрица! Ты бы хоть причесалась. Страшна, как трёхлетнее пугало!
— Фу ты, — Сиина отпихнула его. — Чего опять у Рори глаза на мокром месте?
— А вот чего!
Марх с воодушевлением вытащил из-за пазухи заячью тушку.
— Ох! — Сиина всплеснула руками. — Попался-таки!
— Дак он, похоже, с вечера в капкан угодил. Маялся, бедняга, до утра, верещал, как младенчик. А там уж я его успокоил. Шею, значит, свернул.
Рори шумно всхлипнул, Сиина молча погладила его по светлой макушке.
— А этот опять реветь начал! — возмутился Марх. — Я ему говорю: «Дурак, мы теперь супа с мясом поедим!» А он ревёт! Так бы и врезал ему, да тогда ведро для его соплей подставлять придётся.
— Хватит, — с трудом сказал Астре. — Мне надоел твой ядовитый язык.
— Ну, так оторви его, — пожал плечами Марх. — Буду калекой, как ты. Только догони сначала! Давай, прыгай с подоконника и беги за мной на своих культяпках!
Он хохотал до тех пор, пока тяжёлый кулак Рори не стукнул его по затылку. Марх даже согнулся.
— Боров! — бросил он, обернувшись, — Тебе надо было дитём на всю жизнь остаться, раз так солёную пускать любишь. А то вымахал, мышцами забугрился. Больше всех жрёшь, что ли?
— Тише ты! Я тебя за патлы оттаскаю, если детей разбудишь! — шикнула на него Сиина.
— Я его сам оттаскаю, — буркнул, шмыгнув носом, хмурый Рори.
— И так-то они хвалят кормильца! А чьи силки зайца словили, а? Кому спасибо?
— Ну, хоть в чём-то ты молодец, — отстранённо согласился Астре, и все разом замолкли.
