* * *
Теперь пришло время описать подружку. Фигурой — миниатюрная копия Алёны. Примерно на четверть нужно уменьшить все габариты Алёны, чтобы представить Машу. Такая же прическа на черепе. Такая же пустота под ним. Менее чувственные губы, зелёные глаза, носик кнопочкой. Главным отличием был окрас самки — огненно-рыжие волосы с соответствующими рыжими пятнами на лице и теле. Трахаться она хотела всегда и везде, соответствуя народной примете — рыжие люди страстные. В народе есть более конкретное определение — злоебучие. При встрече с парнями, которые Маше нравились, она улыбалась им. Если мужчина улыбался в ответ и не предлагал переспать, то считался импотентом. Пропустивший улыбку мимо глаз — считался педерастом. Первый муж оброс рогами буквально через месяц после женитьбы, второй во время торжества — дружка не устоял под чарами огненной бестии, трахнул невесту во время похищения молодой жены. Целых два года пропущенных после начала менструации в двенадцать лет, она считала своей главной потерей. Алёнку, хранившую целку для мужа, считала ебанушкой. Теперь она лежала на полке, мастурбировала, представляя сегодняшний вечер, молила бога, чтобы мамаша задержалась подольше. Она вспомнила, что замыслила соблазнить братика, если сегодня не придёт Дениска, её ебарь. Да, только такого эпитета достоин этот паренек. Братишка, конечно, не лучше Дениса. Но, как известно на безрыбье и рак рыба. Поэтому не отпускала ноющего Толика. Конечно, она понимала, что так поступать…, "как его там? Анормально? Нет! Абортмально? Нет! Короче — плохо. Даже хуево! Короче, хуевое я замыслила, но так хочется хоть стебельком поснимать паутинку в пещерке". Как же она обрадовалась вопросу Алёнки: "Ебаться хочешь?" и уж совсем офигела от дрына Сергея, несколько минут назад заглушившего начало пожара.
Дед заткнул анус большой затычкой. Опытная в этом деле Маша надела платье, пошла к сортиру. Все степенно не торопясь. Опорожнила кишечник. Мысли её были о предстоящей оргии. Задумавшись, откусила морковку, сжевала её. Только потом опомнилась. Стала плеваться, вытирать губы.
Вернувшись к остальным, она предложила ополоснуть гениталии. Затем пригласила их в дом. Там дед сразу налил по стакану самогону.
— После клизмы много нельзя. Развезёт махом. Закусь — вот огурцы солёные, хлеб.
Девушки выпили по трети стакана самогона. Закусили поцелуями. Маша отдалась деду, нащупывая его орган, начала трепетать от размера. Тазовые кости пришли в движение, расступаясь перед величием. Дед стянул с неё сарафан. Начал мять титечки. Маша присела, освобождая из плена портков мустанга. Слюни обильно бегущие изо рта смазали голову зверя. Он легко проник в рот Маши. Седые волосы на мошонке символизировали гриву коня. Обладатель его уже сам рычал. Ему хотелось облегчиться, но он берёг силы для главного действа. Положил женщину на стол и начал играть с её промежностью.
