Один торговец перехватил её взгляд и закричал:
— Ткань! Красивая ткань из Эки! — он поднял красный материал. Слишком жёсткий и блестящий, чтобы быть качественным. Лысина торговца была освещена лампой, а ткань мерцала в тусклом свете. — На вес золота, но я могу отрезать немножко для такой милой дели. Две серебряные монетки! Ничего не может быть справедливее.
— Не слушайте его! — кричали со всех сторон женщины. Одна подняла другой отрез ткани, зелёный и прозрачный. — Он покупает ткань в Алиссайнии и обманывает всех. Но эта, эта ткань их Ванхельма! Как драконий глаз!
— Не нужно, — она поспешила прочь, уставившись в землю. Брусчатка на земле была покрыта пылью. Камни стирались. Кто-то шёл в нескольких футах от неё.
— Подвинься, девочка!
Что-то застучало, и она дёрнулась в сторону. Лошадь галопом промчалась мимо, таща карету со стальными стержнями и сверкающей каймой. Она была почти квадратная, бронзовая, с лампами спереди и сзади. Человек то и дело хватался за вожжи.
Колёса скользили по дороге, швыряя пыль Авроре в лицо. Она отступила назад, закашлявшись, а после повернулась и нырнула на боковую улицу, подальше от толпы.
Тут не было рынка, только распахнутые окна с влажным бельём, ну, и люди у стен. Не осталось и следа от леса, который был здесь сто лет назад, но на некоторых подоконниках стояли ящики со цветами и растениями. Зелень на фоне камня и пыли.
Аврора повернула раз, второй, когда двигалась вниз по склону, следуя по кривой улице, пока та не сузилась до такой степени, что она могла протянуть руки и одновременно коснуться обеих стен. Из раскрытых окон до нее долетали голоса, смех, болтовня, случайные крики. Когда Аврора бросила взгляд через плечо, могла увидеть лишь верхушки замковых башен.
Несколько человек ходило вокруг невзрачного здания в переулке. «Танцующий единорог» — вещала вывеска. Аврора сомневалась, что настоящие единороги были жирными и неуклюжими, как на картине. Принцесса услышала женский голос, скользящий по ветру, и остановилась. Она пела, её голос то поднимался, то опускался со вздохом. Звук, казалось, скользил по коже Авроры, мягкий и нежный, словно шёлк. Она прежде слышала только исполнителей на торжествах, и еще ребёнком неуклюже играла на арфе, но она никогда не слышала ничего такого сладкого и естественного.
Музыка замерла в воздухе, дёрнулась и заполнилась пустотой, с которой проснулась Аврора. Она заглянула в дверь и увидела толпу людей, которые двигались, разговаривали, смеялись и танцевали. Болтовня заставила её замереть, оглядеться, но тут было столько людей, что её не замечали. Она могла зайти, ощутить музыку, и никто бы не узнал.
