– А, Фредди! – сказал преподобный Руперт. Сказал он это рассеянно и невесело. Ничего не поделаешь, и его терзала тяжкая забота. Вот в каком мире мы живем. Если бы у девушек была совесть, терзались бы не три наших героя, а все четыре.
– Вон стул, – сказал пастор.
– Спасибо, я лучше лягу, – сказал Фредди и лег на диван. – Ноги устали, столько идти…
– А что с машиной?
– Гертруда взяла. Повезла Уоткинса в Шрусбери. Преподобный Руперт Бингэм сидел неподвижно. Его широкое красное лицо как-то затуманилось, огромное тело поникло. Печаль его была столь очевидна, что Фредди спросил:
– Что случилось?
Рукой, похожей на окорок, пастырь протянул ему листок, исписанный неровными строчками.
– На, читай.
– От Гертруды?
– Да. Пришло сегодня утром. Ты прочитай!
Фредди прочитал.
– По-моему, – сказал он, – это отставка.
– Да, видимо, – согласился Бингэм.
– Оно длинное, – объяснил Фредди, – и бестолковое. Всякие эти «Уверены ли мы?», «Знаем ли мы себя?» или там «друг друга». Но скорее всего отставка.
– Ничего не понимаю.
Фредди сел на диване.
– А я понимаю, – сказал он. – Тетя Джорджиана боялась не зря. Эта гадюка Уоткинс увел у тебя невесту.
– Ты думаешь, она влюбилась в Уоткинса?
– Думаю. И вот почему: он поет. Певец. Девицы это любят. Знаешь, блеск…
– Не замечал никакого блеска. По-моему, этот Уоткинс похож на водоросль.
– Очень может быть, но он свое дело знает. Такие самые голоса действуют на девиц, как мята на кошку.
Преподобный Руперт тяжело вздохнул и сказал:
– Понятно…
– Все дело в том, – продолжал Фредди, – что он романтичный, а ты нет. Хороший – да. Надежный – да. Но не романтичный.
– Значит, ничего сделать нельзя?
Фредди подумал.
– А ты не можешь предстать в романтическом свете?
– Это как?
– Ну, останови коня.
– Где я его возьму?
– М-да… – сказал Фредди. – И то правда. Где взять коня?
Они помолчали.
– Ладно, – сказал наконец Фредди. – Пока что я возьму собаку.
– Зачем она тебе?
– Покажу. Тетя увидит, какие бывают собаки, когда едят наш корм. Беда с этой тетей! Ничем ее не проймешь. А вот на него она клюнет, он такой здоровый… В общем, попробую. Значит, я его беру?
– Бери.
– Спасибо, Туша. Ты сегодня зайдешь?
– Может быть… – печально ответил Бингэм.
Узнав, что ее впечатлительная дочь катается с эстрадным тенором, леди Олсоп совсем загрустила. Когда Фредди начал тяжкий обратный путь, она сидела в отчаянии на террасе. Эрдель ушел по своим делам, китайский мопс с ней остался. Его отрешенности она завидовала.
Только одно хоть как-то смягчало ее отчаяние – племянник исчез. Все мучители были тут – и комары, и мухи, – но не Фредерик. Кого не было, того не было.
