Хотя Шоу осуждал своих соотечественников за пассивную мечтательность, он знал, конечно, и о революционных традициях лучшей части нации, не раз поднимавшейся с оружием в руках против cdohx покорителей — англичан. Шоу — ниспровергатель всех и вся, борец против любого проявления несправедливости был бы немыслим, если бы не вечное возмущение, пропитавшее самый воздух Ирландии XIX века. Ирландия воспитала в сознании молодого Шоу недовольство существующим укладом жизни, но не помогла пытливому юноше найти положительное решение жизненных вопросов.
Шоу вырос в атмосфере духовных интересов, несовместимых с мещанским прозябанием. Ему претил провинциализм ирландской жизни, <н рлниченность интересов даже в самом центре страны — Дублине, l ie протекали его детство, отрочество и юность. И он бежал из Ир мидии, как бежали потом два других ирландских писателя — Дьсймс Джойс и Шон О’Кейси. Впоследствии он писал: «Дело моей »mini было невозможно осуществить в Дублине, опираясь на один л»inь ирландский опыт. Я должен был уехать в Лондон... Лондон был исшром английской литературы, английского языка и того царства |),1ожсствснной культуры (владыкой коего я намеревался стать), какое Г»м:ю возможно на английском языке. В те времена еще не существо-»<гю Гэльской лиги и не было даже намека на то, что Ирландия об la дает зародышами собственной культуры. Каждый ирландец, искавший свое призвание в сфере более высоких культурных профессий, чувствовал, что ему надо жить в Англии и быть связанным с международной культурой. Так было и со мной. Я не питал никакого особенного пристрастия ни к Лондону, ни к Англии. Если бы моим призванием была наука или музыка, я направился бы в Берлин или в Лейпциг. Живопись привела бы меня в Париж... Ради (км ословия я отправился бы в Рим, а за протестантской философией — ш Веймар. Но так как моим орудием был английский язык, мне ничего мс оставалось, как поехать в Лондон».>13
РОМАНИСТ
Ранней весной 1876 года Бернард Шоу приехал в столицу Великобритании. «Лондон тогда еще не созрел для меня. Да и я не созрел еще для Лондона, — признался Шоу через двадцать лет. — Я оказался в совершенно невероятном положении. Я был иностранцем, а ирландец, если он не прошел через университетскую мясорубку, — для англичан самый иностранный иностранец. Нельзя сказать, что я был совсем необразован, но того, что знал я, англичане часто не знали; а еще ♦пипс они просто не могли поверить, что такое существует».
