— Что ж мне, их теперь самому себе дарить? За дочку…
— За что Андрей деда как отца родного почитает?
— Как за что? Он ему жизнь в сече спас.
— Не просто спас — своей жизнью рисковал и здоровьем поплатился.
— Ну и к чему ты это?
— Девки говорили, я слышал, лекарка тете Тане рожать вообще запретила, сказала, помереть может. А она тебя порадовать хотела, жизнью рискнула…
— Да что ты понимаешь…
— Понимаю, что рискнуть в один миг, сгоряча, — это совсем не то, что почти целый год думать: помрешь или не помрешь? Это ж как любить надо, какой свет в душе иметь? Ну не получилось, так ведь и у деда тогда могло не получиться…
— Мал ты еще о таком рассуждать, вас у Фрола пятеро, могло бы и у меня столько же быть.
— Мы теперь не у Фрола, мы теперь у тебя. Ты же хотел бы, наверно, чтоб с тобой сын над твоими задумками бился, как мы с тобой над косилкой той? Я соврал, наверно, не думала Татьяна: умру, не умру. Она радовалась — подарок тебе готовила. Ты же сам сказал, что это самая большая радость?
— Да откуда ты знать можешь? Сопляк еще совсем…
— Мы же с тобой там душу видим, где она другим не видна, вот и знаю. От возраста это не зависит. Ты-то сам когда душу в железе увидел? Наверно, тоже отроком еще был?
— Меня Кирьян покойный научил. Я к нему в кузницу все бегал посмотреть. А он однажды возьми и спроси меня: «Ты как узор на этом браслете навел бы?» Ну я и показал, а он пошел к отцу и предложил меня в ученики взять, сказал, что я красоту понимать могу. Отец сначала ни в какую, а потом согласился. А у Кирьяна сын хоть на кузнеца и выучился, да только самые простые веши делать может. Сначала обижался на меня, думал, я какой-то секрет скрываю, а потом, видно, понял — не дано.
— Зря, значит, обижался?
— Выходит, зря…
— А ты на тетю Таню? Она же для тебя старалась, себя не пожалела… неужели не чувствуешь? Или тоже — не дано?
— Что же ты за малец такой? Попом, наверно, станешь — так в душу залезть… Даже и прогнать тебя язык не поворачивается.
— Это не я, это отец Михаил с тобой через меня говорил, он умеет.
— Значит, правду говорят, что тебя отец Михаил чему-то такому учит?
— Он просто меня думать учит, этому тоже учиться нужно… как ремеслу. И тоже — не всякому дается.
— Вот оно как… А придумки твои? Тоже — он?
— Я же говорю: думать учит. Оттуда и придумки.
— Чудеса… А не врешь?
— А зачем?
— Ну мало ли… А если правда… Нет, не может быть, ты же дите еще, не мог ты сам… Ну хорошо, если так, то дай совет. Или не можешь?
