* * *
А Тимофееву снова не удалось выспаться! Жена разбудила.
За окном уже чуть брезжило, близился рассвет, но вставать было еще явно рано.
– Что?.. – мучительно простонал Тимофеев.
– Проснись. Пойдем посмотрим, что он делает, – прошептала Вера Сергеевна. – Я одна боюсь. Днем еще как-то ладно, а ночью… я его боюсь!
Не составило труда догадаться, о ком шла речь. Тимофеев подумал, что бояться собственного сына – это даже круче тех непоняток и жутей, которые происходили с ним на кладбище. Однако он не сомневался, что все это каким-то образом связано. Поймет каким – выпутается из паутины ужаса и семью выпутает.
Вот только как понять?! Жаль, не успел у знахаря Кузьмича спросить.
– Пойдем посмотрим, – согласился Тимофеев, вставая и вслушиваясь в скрежет и царапанье, которые доносились из коридора.
Они с женой прокрались к двери и, как только открыли ее, Тимофеев включил свет в коридоре. И родители невольно вскрикнули, увидев сына, который изо всех сил тряс дверь в кладовку и царапал ее ногтями, да так, что на покрашенном дереве оставались глубокие борозды.
– Васенька! – жалобно простонала Вера Сергеевна. – Что ты делаешь?
– Там крыса! – буркнул тот, щурясь от яркого света и злобно косясь на родителей. – Проклятая крыса!
– Какая еще крыса, ты что? – изумился Тимофеев. – Сроду у нас ни крыс, ни мышей не было.
– А жаль, – пробурчал сын, – я бы их всех…
Он осекся и продолжал с удвоенной яростью царапать дверь.
– Васенька! – всхлипнула Вера Сергеевна. – Перестань! Тебе почудилось!
– Да вы что, оглохли? – грубо фыркнул сын, падая на четвереньки и пытаясь когтями выцарапать что-то из-под двери. – Не слышите, как крыса пищит?
И Тимофеев вдруг и в самом деле расслышал слабый писк, доносившийся из-за двери: жалобный, перепуганный, умоляющий о спасении писк. Но это была никакая не крыса, это жалобный женский голос умолял: «Спаси, голубчик! Помоги!»
Слова эти прозвучали настолько отчетливо, что Тимофеев даже оглянулся на жену, изумляясь, что она ничего не слышит. А вот Васька… Васька услышал!
Ох, как злобно вспыхнули его желтые глаза! Впервые Тимофеев заметил, что у его сына не светло-карие, а совершенно желтые глаза. А зрачки не круглые, а… вертикальные… будто у кота!
– Крыса пищит! – вскрикнул сын. – Я не могу открыть! Помогите мне!
И только тут до Тимофеева дошло, что раньше дверь открывалась совершенно спокойно. Ее держит кто-то изнутри, что ли? Не тот ли, кто там так жалобно пищит и умоляет о спасении?
