— О боже, ты же не…
— Нет, — ответил он, и было ли ошибкой снова отметить, как вкусно он пахнет? Кожей и лошадьми, горячим песком и пряностями. — Мне бы и не пришлось ничего делать. Ты сама ко мне приставала.
— Потому что ты меня опоил!
Арес пожал плечами — медленный перекат массивных мышц.
— Рано или поздно это все равно случится. Женщины всегда мне отдаются.
Отдаются? Ну. И. Наглец.
— Какие еще женщины? Демонессы?
Он провел пальцем по ее щеке, и Кара возненавидела себя за то, что ей это понравилось.
— Я предпочитаю человеческих женщин, но… — Арес заскрежетал зубами так, что девушка услышала хруст.
— Но что? — переспросила Кара. — Они слишком умные, чтобы терпеть твою чепуху?
— Я делаю их агрессивными.
— Ну, знаешь ли, с такой внешностью, как у тебя, даже и представить не могу, с чего бы это.
На лице Ареса промелькнула мимолетная грусть, но тут же исчезла, вновь сменившись беспощадной жестокостью.
— Это мое проклятие. Когда я рядом с людьми, они хотят сражаться.
Кара поежилась в его руках.
— Ты это так называешь?
На губах Ареса заиграла одновременно чувственная и плутовская улыбка.
— Так происходит обычно. Но у тебя, похоже, иммунитет к моему присутствию.
— Да ну? Это потому, что ты меня ужасно бесишь.
Он действовал на нее и по-другому, так, как не должен был, и, похоже, в его присутствии ее тело и мозг действовали каждый сам по себе.
— Да. Точно. — Глаза Ареса замерцали веселым удивлением. — Если бы у тебя не было иммунитета, то ты безумно злилась бы без причины и не смогла бы здраво мыслить.
Вот как раз здраво мыслить у нее сейчас и не выходило.
— А я единственный человек, на которого ты не действуешь? Не из-за этой ли агимонной штуки? — Метку начало жечь, и Кара почувствовала, как сильный поток энергии разлился по ее коже, хлынул в вены и, кажется, начал циркулировать по всему телу.
— Агимортуса. Да. Впрочем, у Хранителей тоже иммунитет. Они носят зачарованные украшения, чтобы ослабить влияние. Именно из-за меня они изначально стали зачаровывать свои побрякушки.
Казалось, он этим гордится.
— Рада за тебя, — нахмурилась Кара, вспомнив, как легко она отбросила Сестиэля на другую сторону улицы в Йорке. — Что еще делает агитатус такого, о чем мне следует знать?
Да, она знала, что называет его неправильно, но она была не в своей тарелке, и ей хотелось делать по-своему хоть что-то, даже если это будет одно маленькое слово.
— Ничего.
— Может он как-нибудь сделать меня сильнее?
— А что?
— Я не могу это объяснить, но у меня такое чувство, словно я могу поднять сотню фунтов
