Наконец-то далеко впереди баржи и плоты одни за другими стали приваливать к берегу. Своеобразное движение и похрюкивание внутри желудка напомнили о том, что человек состоит из плоти и крови. А эту плоть и кровь непременно надо кормить белковой пищей, а иначе труба-дело или кранты.
Едва причалили к берегу, как хозяйки засуетились у разводимых костров, а молодняк под присмотром старших занялся своими святыми обязанностями — выгулкой и выпаской скотины. Дела, уже давно ставшие обычными… Женщины, небольшими кучками, устремились к прибрежным кустикам и местам поуединённее. Когда все вновь собрались у костров, а в котлах весело булькала похлёбка, Степан, лениво почёсывая за ухом, проговорил, обращаясь к жене Зимина: — Давеча видел я, тётка Праскева, как ты одна, без обчества, до кустов путь держала.
— Ну и щё, охальник окаянный, нашёл куды смотреть, — подбоченилась дородная женщина возрастом более сорока лет.
— А он шибко бабами, которые в возрасте, интересуется, — прыснули со смеху молодухи. — Жалеет, что ты его, тетя Праскева, не пригласила поучаствовать.
— Ну, приглашения мне ваши за ненадобностью. Ежели которую ухвачу, так зараз не отвертится, — всё таким же невозмутимым тоном продолжал Степан. — А вот ходить до лесу одни вы бы, бабы, поопасались.
— Эвто с чего бы? — дёрнула плечиком Катерина.
— Да опасаюсь я, как бы кто не прихватил вас за это самое место, пока вы будете в интересном положении, — уже ухмыльнулся Стёпа.
— Да щё же эвто, чёрт усатый, шутки нам этутка шутить удумал? Счас я тебе разум-то вправлю, — молодая баба, держа в руке мокрую со стирки пелёнку, решительно шагнула к казаку.
Стёпка, смешно перебирая ногами, заелозился задницей по траве в сторону от женщины.
— Ты что это, молодуха, на воина руку поднимать? — неуверенно выкрикнул он.
— А откудова мне знать, какой ты воин? Ты на меня в атаку не ходил. И окопа моего тебе не видать как своих ушей, — под общий смех отбрила молодка Степана.
— Во баба! Чья такая? — вытер Степан со лба испарину.
— А чья бы не была! Тебе ведь ясно было сказано, что в свой окоп она тебя не допущает, — выкрикнул из толпы молодой голос.
— Во стерьвы! — только и смог восхищённо сказать Степан.
— Вот чего, бабское семя, удумали. Я им про то, что поопасаться надо, а они всякие безобразия мне высказали.
— А чего ж эвто нам опасаться, господин казак? У нас этутка мужиков цельная прорва. Да и у тебя с солдатиком вон какие ружья ловкие да сабельки вострые. Ажно сердце заходится.
