Собравшись с духом, я вышла и, прикрывая за собой дверь, ощутила, как ленты скользнули по ягодицам, обнажая их… Улыбнувшись Якову Моисеевичу, напряженно смотревшему на меня, я прошла на кухню.
Конечно же, я чувствовала себя необычно, но, к своему удивлению, была абсолютно спокойна, стараясь обходиться без слишком откровенных поз. Это у меня хорошо получалось, и, ощущая свою соблазнительность, я держалась так, что выглядела, думаю, не хуже, чем та дама из журнала.
Иногда, о чем-то спрашивая, я поглядывала на Якова Моисеевича, и он, опираясь подбородком на кисти рук, обхватившие набалдашник трости, не очень вразумительно отвечал мне.
Когда всё было готово, и я пригласила его к столу, он выпрямился в кресле.
– Ирина Юрьевна, я не мог даже представить, что это будет так… – и через паузу продолжил, – прекрасно и невыносимо. Возьмите, пожалуйста, в спальне халат, – он прикрыл глаза. – Нет, подойдите ко мне.
Он бережно поднес к губам мои ладони.
– Спасибо… – и бессильно опустил их.
В спальне я нашла новый халат, даже не удивившись, что он моего размера. Яков Моисеевич, отставив трость, прошел к угловому стеклянному шкафу и достал хрустальный графинчик с рюмками.
– Мне нельзя, – я отодвинула свою. – Будет скандал с мужем.
Он вопросительно поднял брови.
– Как с такой женщиной можно скандалить? Ее любить надо…
Мы ужинали, разговаривая о работе, словно ничего и не было, и лишь в оттенках слов и мягкости его глаз проскальзывала тайна…
Дома остаток вечера прошел спокойно: Слава рассказывал мне о шалостях Жанны и, уложив ее спать, улегся сам, а я прошла в ванную. Под душем внезапно нахлынувшее жгучее желание овладело мной, и уже через минуту, в одной лишь короткой рубашке, я была в комнате.
Слава лежал, листая журнал при свете ночной лампы, и я, перед трюмо, стоявшим возле кровати, принялась расчесывать волосы. Тянулись секунды. Прерывисто дыша, я водила расческой, зная, что должно последовать дальше, и, покачивая бедрами, с нетерпением ждала.
Скрипнула кровать; задирая рубашку, он прижал меня к обнаженной груди…
* * *
Через два дня, как условились, я вновь была у Якова Моисеевича.
Выглядел он абсолютно здоровым, и, обсудив проблемы по работе, я спросила, что ему приготовить на ближайшие дни.
Он, задумчиво глядя на меня, ответил, что ничего готовить не надо.
– Завтра придет Майя Дмитриевна со своей домработницей, и они займутся хозяйственными делами.
Повисло неловкое молчание… Понимая, что ему, при его самолюбии, трудно о чем-то просить, я решилась.
