Она вспоминает, как впервые увидела сову. Анисе было семь, она жила в Райаке с отцом, дедушкой и бабушкой. В то утро она закатила истерику, потому что ее заставили покормить кур. Аниса их ненавидела – они воняли и клевались, когда она приходила собрать яйца, а петух был задиристым и с острыми шпорами. «Ненавижу кур! – закричала она. – Почему бы просто не отправить всех в суп?»
Ей дали еще больше поручений, и она с раздражением их выполнила, но топала ногами, хлопала дверцами шкафа и время от времени возмущалась, что это все нечестно.
– Квохчешь над снесенным яйцом? – пытаясь рассмешить, бывало, шутил отец, но сердил еще больше, поскольку ей очень хотелось рассмеяться, но не хотелось, чтобы он решил, будто она уже не злится.
К обеду она успокоилась, а к ужину вообще обо всем забыла. Когда она помогала бабушке мыть посуду, во дворе раздался крик. Бабушка бросилась из дома, Аниса, с руками в мыльной пене, – за ней.
На апельсиновом дереве сидела сова – огромная, как баран, Аниса никогда не видела таких больших птиц. В когтях сова держала петуха с окровавленными перьями. Аниса пялилась на нее, а та нагнула голову и вырвала из горла петуха большой кусок мяса.
Когда Аниса об этом думает, ее мучит вина. А этот случай всплывает из памяти каждый раз, если руки, как тогда, мокрые и мыльные, а кончики пальцев сморщены от влаги. Она вспоминает, как бабушка, перекрестившись, стала молиться − о защиты от зла, от смерти в семье, от беды. Аниса вспоминает страх, с которым смотрела на петуха с окровавленными рыжими и зелеными перьями, с безвольно висящей головой на сломанной шее.
Но она не может вспомнить, хоть и часто пытается, тогда ли в первый раз почувствовала в груди жуткое электрическое покалывание силы, хлынувшей затем в ладони.
* * *
Есть совы, что плывут по небу, как большие корабли. Есть совы, что порхают с ветки на ветку, словно зяблики. Есть совы, что смотрят с презрением, и совы, что раскачиваются, сидя у вас на руке, будто тростник на ветру.
Аниса не боится сов. Они кажутся ей довольно интересными, когда над ними не воркуют и не вышивают их на подушках. После прогулки по заповеднику она думает, что тогда, в детстве, скорее всего видела филина.
Она бродит от клетки к клетке, от загородки к загородке, рассматривая сов, которые не имеют ничего общего с симпатичными узорами на подолах юбок и платьев: сов без лицевого диска, сов с выпученными глазами и пушистыми головами, сов размером с ее ладонь.