Она встала. Теперь, когда она знала все, ее сердце стало биться ровнее.
— Ты сознался в нем позже.
— После того, как ФБР предложило мне сделку. — Он поднял голову. — Скажи мне, кто я после этого, Эмили? Разве я не подонок?
Она потянулась к нему, но он отстранился, не позволил ей прикасаться к себе, как если бы был прокаженным.
Джеймс понимал: несмотря на все, Эмили любит его. Но ее преданность, ее нежность — то, в чем он так нуждался, — только заставляли его замкнуться.
— Не отталкивай меня, — сказала она. — Не делай этого, не смей.
— Как ты можешь… после всего… хотеть меня?
— А ты думаешь, я должна вынести тебе приговор, Джеймс? Быть твоим обвинителем и судом присяжных? Ты уже расплатился за свои грехи. Ты отбыл наказание. Ты дал показания против преступников.
«И молил Создателя о прощении», — подумал он. Наверное, этого оказалось недостаточно.
— Ты хоть представляешь себе, каково будет провести со мной остаток жизни?
Она пристально посмотрела ему в глаза.
— Я хочу это узнать.
— Тебе не следует этого делать. Остановись и подумай. Посмотри хорошенько, кто я такой. — Словно вдруг обессилев, Джеймс тяжело присел на стул, отхлебнул пива из бутылки. — Моя жизнь полна лжи. Даже сестре я лгал… Когда я виделся с ней в последний раз, я не сказал, что меня ждет тюрьма. Я убедил ее, что Программа защиты свидетелей позаботится о переселении меня на новое место.
— Ты сделал это, чтобы она не волновалась, — убежденно сказала Эмили. — И что тут плохого?
— Все, что я делал в жизни, — сплошная ложь. — Джеймс поставил бутылку под стул, хотя во рту у него пересохло. — Я и жене… даже Беверли не знала, что я был участником убийства. Она видела только, что я хочу уйти из организации ее отца и при этом спасти свою драгоценную шкуру, но у меня не хватило духу признаться, что подтолкнуло меня к этому.
— Значит, ты оберегал ее чувства. Ты…
— Я оберегал свои собственные чувства, — отрезал он. — Я боялся, что она не останется со мной, если узнает правду.
— Но у нас с тобой все по-другому. Со мной ты честен.
— Ты так думаешь? На самом деле, я почти что уехал. Если бы мой инспектор Программы защиты свидетелей согласился, сейчас меня бы здесь уже не было. Я находился бы в безопасном месте, под охраной, и ждал, когда меня переселят.
Эмили отшатнулась, ошеломленная.
— Как ты мог это сделать? То есть… как ты мог даже думать об этом?
— Я боялся, что ты меня разлюбишь. Я боялся, что все равно потеряю тебя.
