— И он согласился?
— Да. Ее парень был моим другом.
— Это тот мальчик-чероки, про которого ты говорил, когда рассказывал о своем детстве?
Джеймс кивнул.
— Мы с ним были как братья. Он будет хорошим отцом моему сыну.
— И Джастин никогда не узнает, что ты — его отец?
— Да. Но я сам так решил. Это был единственный способ дать ему нормальную жизнь, защитить его от Хэллоуэев.
— Как ты оказался в Программе защиты свидетелей, Джеймс? Как спасся от мафии?
— ФБР довольно быстро вышло на мою сестру, и Хизер связалась со мной. Федералы сказали, что могут включить меня в Программу защиты свидетелей. Конечно, при одном маленьком условии: я должен дать показания против отца Беверли и кое-кого из главарей банды. К тому времени Беверли уже не было в живых. Я знал, что мое признание не причинит ей вреда. И я… исчез.
— Ты правильно поступил. Видно, эти Хэллоуэи — ужасные люди.
— Я тоже был ужасным человеком.
Она покачала головой.
— Не таким, как они.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что они подсылали к людям наемных убийц. Ты был грабителем, но ты — не убийца. Ты бы никогда не сделал этого. Ты бы никогда не лишил человека жизни.
Она пересела ближе к нему и прижалась лицом к его животу, а вот его ноги словно приросли к полу. Он вдруг понял, что не сможет сказать ей. Не сможет признаться в том, что был соучастником убийства. Но он не сказал об этом и Беверли. Его жена умерла, так и не узнав всей правды.
— Все будет хорошо, — сказала Эмили. — Мы с тобой преодолеем это.
«Но как?» — спрашивал он себя. Как они смогут жить в тени его лжи? В тени греха, в котором у него нет сил признаться?
— Я все равно люблю тебя, Джеймс. И всегда буду тебя любить.
«И напрасно», — думал он. Она заслуживала лучшего спутника жизни, чем Рид Блэквуд. Лучшего, чем Джеймс Далтон.
Он обнял ее, желая лишь одного: вбить кол в свое сердце. Сердце предателя.
Сегодня он останется с ней. А завтра попросит Зака Райдера, чтобы тот увез его подальше от Сильвер-Вульфа. Как можно дальше.
* * *
«Конюшни Тэнди» были закрыты. Последняя группа наездников уехала, и лошадей уже отвели в стойла. Джеймс и инспектор Программы защиты свидетелей стояли на обитом деревом крыльце фургона и смотрели вдаль.
Как обычно, Райдер курил сигарету.
— Я же говорил тебе, что не надо ей рассказывать…
— Говорил, говорил… Только не начинайте вправлять мне мозги. Просто увезите отсюда к черту.
Офицер прищурился на солнце, уже клонящееся к закату. Седые волоски, кое-где пробивающиеся в его бакенбардах, сверкали в солнечном свете, а морщинки в уголках глаз казались белыми трещинами на загорелой коже.
