Почему же, почему же он чувствует себя преступником?!
Он ощупал кирпичную кладку. Можно было бы заглянуть к Эмили и без приглашения. Кое-какой опыт по этой части имеется… Правда, сейчас не нужно обезвреживать сигнализацию, прятаться от камер наблюдения, сбивать со следа собак. Ничто не преграждает путь. Если не считать преградой незапертое окно. Да это просто забава для ребенка. А он взрослый мужчина, стремящийся быть со своей женщиной, обнимать и любить ее обнаженное тело.
Руками преступника, подумал он. Его отпечатки пальцев хранились в полицейских досье. Джеймс знал, кто он. Он затевал мордобой и ввязывался в потасовки в барах подчас лишь для того, чтобы почувствовать вкус собственной крови. Интеллект сделал его наглым и самонадеянным. Став солдатом мафии, он стал соучастником убийства.
Сейчас он явно притворяется кем-то другим. Выбора-то не было. Без помощи Программы защиты свидетелей ему пришлось бы на свой страх и риск скрываться от мафии. Или с пулей в спине лежать лицом вниз в наспех выкопанной яме. Небольшая разница, если разобраться. Ему все равно незачем жить. Его жена умерла, а сестру и сына он никогда больше не увидит. Сейчас его малыш даже не помнит его. У него нет никого. И ничего.
Кроме Эмили.
Дрогнувшей рукой он тронул раму, она подалась бесшумно…
В комнате слабо мерцали две ароматических свечи. Клубничный дымок усиливал предвкушение их близости… У Джеймса закружилась голова.
И вот он уже в комнате — высокая безмолвная тень в сумраке. Он был уверен, что Эмили ничего не слышит. Свернувшись калачиком, она лежит на кровати в одной коротенькой рубашке размером с почтовую марку. Вот она глядит на часы на ночном столике: гадает, когда же придет ее возлюбленный Джеймс Далтон…
А Джеймс тут как тут. Подзадоренный своим успехом, уже не как вор, а как искусный воин, он одним махом оказался у постели, обхватил Эмили за плечи и накрыл ее губы своими прежде, чем она успела вскрикнуть. Эмили прильнула к его рту, и Джеймс сильно всосал ее язык, заставив глухо простонать.
Когда Эмили начала задыхаться, Джеймс отпустил ее. Еще никогда, черт возьми, он не был таким возбужденным. В его жилах бешено пульсировала кровь.
— Джеймс! О господи, Джеймс! Как ты это сделал?
— Шел мимо. Вижу — а окно-то не заперто…
— Но я даже не почувствовала, что ты здесь. И вдруг это…
— Я всего лишь поцеловал тебя. Случись это впервые, я бы обязательно извинился и спросил разрешения.
— Ты целовал, но… не так… — Эмили пыталась подобрать нужное слово, — … волшебно.
