…Запутанными переходами они начинали свой поход — лифты не работали, захлестнутые наводнением, и никто не рисковал показываться в шахтах. Они шли пустынными коридорами девятого уровня, не встречая никого на пути — Центр управления позаботился об устранении всех помех, уповая на то, что вновь обретенный координатор знает, что делает. Центр бдил — в лице дежурного Пауля Эркина и связиста Дино Микки. Сейчас, в данную секунду Эркин не сводил тяжелого взгляда со схемы станции — огоньки сигналов вначале вспыхивали красным, потом медленно затухали… Тьма наползала снизу, как гангрена. Омертвение захватило большую часть жилой зоны и неспешно распространялось дальше. А здесь, наверху, все вроде как обычно — свежий воздух (вентиляция); вкусный запах из окна доставки (биосинтезаторы); весело горят огоньки указателей (электронные системы сигнализации и защиты)… Вот только странно, что у туалетов и душевых стоят вооруженные стражи. Они нелепо выглядят на фоне наглухо заваренных дверей…
«Внимание, следующий уровень затоплен… Не забудьте про „заглушку“, не забудьте…»
— Стоп! — скомандовал Отари и остановился сам. Идущий впереди Крин повернулся:
— Что, уже?
— А ты чувствуешь, как припекает пятки? — отозвался Антек. Он шел сразу за координатором и теперь вольготно расположился на какой-то балке, как на шезлонге. Отари приложил руку к переборке — металл тонко вибрировал. Неуловимыми толчками набегала легкая тошнота; явственно услышалось вдруг висевшее в пространстве монотонное гудение. В воздухе витал какой-то трудноопределимый безжизненный запах — пресный и одновременно едкий, как у кислоты. Осознав все это, Отари принял решение:
— Пора начинать… Ампулы! — и первым прижал холодящую присоску к сонной артерии.
— Опустить забрала, переключить браслеты на внутреннюю трансляцию и поставить на постоянный прием! Крин, тебе вести… — чувствуя, как с каждой секундой тускнеет голос, успел скомандовать Ило и опустил прозрачный щиток забрала. Знакомый писк в ушах, секундное удушье — включилась система жизнеобеспечения. Мир вокруг обесцветился и вымер… Это не было наркотической дурнотой — Отари мог анализировать свои ощущения. Способность трезво мыслить не исчезла — но он отметил это уже без всякого удовлетворения. Потому что ничего уже не хотел… Грандиозный фундамент сознания стал призраком — мысли потеряли свою вещественность, превратившись в бесплотные тени мыслей. Без желаний, без чувств… Без цели.
