В рубке было темно. Плавали-Знаем, расставив ноги и заложив руки за спину, смотрел в окно.
- Вы не имели права! - сказал Солнышкин. - Вы ещё за это поплатитесь! Это вам не пиратские времена!
Но Плавали-Знаем словно не заметил его и даже не повернул головы.
- Кто высаживал Перчикова? На какой остров? - повернулся Солнышкин к Петькину.
Но тот испуганно втянул голову в плечи и только мигал глазами.
- Ну ладно! - крикнул Солнышкин. - Мы ещё увидим!
Он хотел было поднять всю команду, которая ещё ничего не знала, но на минуту остановился. И тут за дверью Таиной каюты спросонья закричал попугай. Солнышкин прислушался.
- А Перчикова на остров! К острову Камбалы! А Перчикова на остров! К острову Камбалы!
Солнышкин притих. Не могло быть сомнений:
Перчиков высажен на остров Камбалы. Но что это за остров? Солнышкин в три прыжка оказался у каюты боцмана. Он растормошил Буруна и выпалил:
- Камбала! Где Камбала?
- Не знаю, - сказал тот спросонья. - Наверное, всю съели. Спроси у Борщика. - И повернулся на другой бок.
- Да проснись же! - стал трясти его Солнышкин.
Наконец Бурун открыл один глаз, потом другой и, не поверив рассказу Солнышкина, в трусах побежал читать приказ. Пока он читал, волосы у него на ногах становились торчком.
Вернувшись, он закурил от волнения, но потом поплевал на палец, высунул в иллюминатор руку и прислушался к чиханью ветерка.
- Этот остров я знаю, - сказал он. - Перчиков не пропадёт, если догадается пойти на другую половину острова. Там есть рыбачки.
Старый Бурун был прав. Плавали-Знаем допустил ошибку. Он высадил Перчикова на ту сторону, которая казалась ему безлюдной, но другая часть острова была обитаема. Всё складывалось хорошо. Солнышкина мучило только одно сомнение: ведь и Перчиков не знает, что остров обитаем.
Он сжал кулаки и сказал:
- Держись, мы выручим тебя, Перчиков!
ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ПОЧИН МОРЯКОВ ПАРОХОДА «ДАЁШЬ!»
На рассвете почти вся команда уже знала о расправе с Перчиковым. В коридоре начала собираться толпа. Слышался возмущённый гул. Боцман Бурун уже в пятый раз рассказывал, как он услышал от Солнышкина всю историю, и переживал, что портил Перчикову настроение из-за каких-то тряпок. Тая утирала слезы. Солнышкин вспоминал, как он услышал последний крик Перчикова, и, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, призывал:
- Надо его спасти!
- Перчикова на борт! - гудел машинист Мишкин. - Плавали-Знаем на остров!
- Немедленно повернуть!
Но тут неожиданно раздался спокойный голос:
