- Бери! Сто лет куковали и ещё сто куковать будут!
Мужчина в ватнике держал в руках банку с цветными рыбами. Солнышкин хотел было остановиться, но рядом появилась толстая тётка и закричала:
- Попугай! Говорящий! Жаль, как родного сына, да деньги нужны!
В клетке вертелся белый попугай с изодранным хвостом. А продавала его старая спекулянтка, потому что попугай выдавал все её тайны. Он и сейчас выпаливал её слова: «Загоню дурака! Доведёт до милиции! Загоню дурака, доведёт до милиции!»
Солнышкин так и не оторвался бы от этого зрелища. Но вдруг Васька крикнул кому-то:
- Стёпа, здоров! - и полез обниматься с рыжим толстяком.
- Здорово, здорово, Васенька! - отвечал рыжий. - Что делаешь?
- Продаю свитер!
- Ха-ха, твой товар - моя покупательница! - сверкнул рыжий золотыми зубами. - Давай жди! - И он исчез в толпе.
- Свитер! Свитер из Японии! - ещё громче затараторил Васька. - Из Японии!
Через несколько минут толстяк выбрался из толпы с маленькой седой женщиной.
- Бери! - сказал он ей. - Что надо! Из Японии.
- Ну нет, - сказала женщина. - Это не японский, а из чистой сибирской шерсти. Будет подарок племянничку!
Она отсчитала пять пятёрок, завернула свитер в газету и пошла к лестнице.
Васька спрятал деньги в карман, хлопнул Солнышкина по плечу и подмигнул Стёпке: «Начинается весёлая жизнь».
- Куда теперь? - спросил Стёпка.
- Туда! - показал весёлыми глазами Васька вниз, на ресторан «Золотой кит», - Солнышкин хочет угостить старых моряков! Так ведь я говорю, Солнышкин? - Он тут же спохватился: - Я не представил тебе моего друга. Знакомься, Солнышкин, это лучший матрос парохода «Даёшь!».
- Артельный, - подсказал Стёпка. - Вся кладовая в наших руках! - И он подбросил в руке звякнувшую связку ключей.
Солнышкин живо вспомнил пароход «Даёшь!», но Васька снова заговорил.
- Представляешь, - сказал он, - Петькин и Федькин не хотели пустить его даже к трапу! Стёпка возмутился.
- А человек в море хочет, в матросы!
- Да мы их - за борт, а его возьмём! И ночевать он сегодня будет в моей каюте. - И Стёпка снова подбросил в руке связку ключей.
- В каюте? - спросил осторожно Солнышкин, и сердце у него громко застучало.
- В моей! - сказал Стёпка.
- И койки там подвесные? - поинтересовался Солнышкин.
- Настоящие. Всё как в кино! Солнышкин даже не верил такому счастью. Между тем друзья подходили к старому, обшарпанному зданию, на котором было написано: «Золотой кит». Из подвальчика доносилась музыка. Пиликали скрипки, пищал кларнет, и крякал аккордеон.
