…Прорицатели замолчали в страхе. Но я должен выслушать до конца их сумасшедшие бредни.
– Продолжайте! – потребовал я.
– После твоего отбытия к богам начнутся раздоры между твоими полководцами. Находившаяся в Эпире мать Олимпиада примет сторону Пердикки, она предложит ему руку своей дочери Клеопатры. Против них объединятся недовольные. Пердикка будет убит. Управление временно перейдёт к престарелому Антипатру. Роксана и родившийся сын Александр будут отправлены в Македонию. После смерти Антипатра вспыхнет вражда между приверженцами Филиппа и Олимпиадой с её сторонниками…
– Довольно! – прервал я прорицателей. – А что ожидает меня?
Они опустили головы в полном молчании.
– Говорите! Какие походы мне ещё предстоят?
– Ты не сможешь продолжить их после возвращения в Вавилон. Твой аравийский поход, о котором ты мечтаешь, не осуществится. Тебя погубят излишние возлияния, как прежде они погубят твоего преданного друга Гефестиона, не пренебрегающего празднествами даже в самые знойные дни. Твой организм, ослабленный трудным походом в Индию, тяжёлым ранением, алкоголем и лихорадкой, не выдержит испытаний. Сильный жар не будет покидать твоё тело. Пердикке ты успеешь передать своё кольцо с царской печатью. Последнее, что ты увидишь на этой земле, будут лица твоих преданных воинов, которые пройдут в тягостном молчании мимо твоей постели. Ты отправишься к богам в месяце десии… Как ни удивительно, великий царь, Гавгамелы стали вершиной твоих славных дел, но и началом падения твоей великой державы в бездну. Как бы ни был ты велик, не стоит равняться с богами. Будь благоразумным…
Я был в гневе – отдал распоряжение немедленно расправиться с этими ничтожными прорицателями. Что они могут знать о моей судьбе, подвластной только Амону и великим эллинским богам!
Поезд прибыл на станцию Уйнарга с опозданием на сорок минут.
Виктор соскочил с подножки на гравиевую дорожку и пошёл к выглядывающему из-под пыльных крон тополей серо-жёлтому зданию вокзала. Стояла ранняя осень. Кленовая рощица переливалась золотистыми красками. Воздух был свеж и прозрачен до лёгкой голубизны. С печальными криками парила над скошенным полем растрёпанная грачиная стая.
– Автобуса опять нет…
Виктор оглянулся на женский голос и узнал молодую женщину, ехавшую с ним в одном вагоне. Она села на поезд на какой-то небольшой станции поздно вечером. Пройдя мимо него, сверкнула чуть насмешливым взглядом – будто обиделась, что он не узнал её. Он не разглядел в вагонной полутьме и суете её лица, да и не было у него желания после утомительного дня отъезда из Москвы с кем-либо общаться, даже с симпатичной молодой женщиной.
