В месяце метагитнионе моё войско вышло на берег быстрого Тигра. Течение мешало переправе, но она успешно была проведена. Мы двигались вдоль Курдских гор, когда конная разведка и захваченные пленники донесли, что Дарий остановился на Гавгамельской равнине и готовит своё войско к битве.
«Гавгамелы» на местном наречии означает «Верблюжий дом». Местный житель поведал мне историю, связанную с этим памятным местом. Один из древних царей спасся от врагов на одногорбом верблюде. В благодарность царь повелел поместить животное здесь и назначил на его содержание доходы с нескольких деревень.
Шёл месяц боэдромион, в Афинах в это время начинали справляться таинства. И тут произошло лунное затмение. Луна сначала погасла, затем всё вокруг: вершины гор, долины, рощи – окрасилось в кровавый оттенок. На воинов напал суеверный страх. Они подумали, что боги против нашего похода на край света. Гефестион говорил мне, что воины ропщут – кругом бескрайняя голая пустыня, столько крови пролито, пора остановиться. Надо было помешать возможному бунту в войске. Я обратился к египетским прорицателям, которых считал надёжными.
– Солнце – светило греков, луна – персов, – ответили те. – Затмение означает поражение персов.
Эти слова внесли успокоение в души воинов.
До войска Дария оставалось полтораста стадиев.
Мне доложили, что перехвачены письма Дария, в которых он призывал греков убить или выдать ему Александра. Я колебался: огласить ли письма воинам? Парменион отговорил меня – кто знает, вдруг алчность, которую пробуждают обещания этих гнусных писем, толкнет кого-то на предательство?
На одиннадцатую ночь, когда войско персов было уже на виду, мы узнали, что Дарий приказал своим воинам остановиться и при свете факелов устроил смотр.
Местность, на которой расположил своё бесчисленное войско Дарий, была удобна для действий его конницы. Ни деревьев, ни кустарников там не наблюдалось, и вся местность вокруг хорошо просматривалась. Углубления и всхолмления Дарий приказал выровнять.
Я в это время совершал тайные священные обряды перед своей палаткой и приносил жертвы богу Фобосу. Потом я поднялся на возвышенность, чтобы ещё раз осмотреть войско персидского царя. Огромная равнина впереди была освещена огнями варварского войска, от персидского лагеря доносился непонятный шум. Я видел, что мои воины были поражены многочисленностью войска персов. Казалось, что трудно будет одолеть его в открытом бою. Приближённый ко мне военачальник Парменион посоветовал мне:
