Ибо, если у девушки Марселлы и был недостаток, он заключался в том, что щедрый жар ее женской натуры порой находил выход в ослепительных вспышках. Она принадлежала к высоким брюнеткам со сверкающими глазами, у которых есть привычка в минуты душевного волнения выпрямляться во весь рост и разделывать своих визави мужского пола под орех. Время пролило целительный бальзам на рану, но он еще помнил, какие слова услышал от нее в тот вечер, когда они опоздали в театр, а в фойе выяснилось, что он забыл билеты на каминной полке в гостиной. За две минуты любой компетентный биограф мог бы получить достаточно материала для исчерпывающего описания его характера. За краткий миг он узнал о себе больше, чем за всю предыдущую жизнь.
Естественно поэтому, что последующие несколько дней он часто угрюмо задумывался. Рассеянность Юстеса очень досаждала его приятелям. У него появилась манера говорить «что?», остекленело глядя перед собой, а затем с совершенно поникшим видом осушать свой стакан, что в совокупности не делало его украшением застольной беседы.
Он застывал с отвисшей челюстью где-нибудь в уголку, и зрелище это было не из самых приятных. Завсегдатаи клуба начали жаловаться в правление на таксидермиста – тот не имел никакого права бросать предмет своих забот в гостиной по удалении внутренностей, а должен был собраться с силами, набить его ватой по всем правилам и унести.
Вот так отрешенно поникнув, он и сидел в своем углу уже не первый день, как вдруг, подняв глаза, чтобы поискать взглядом официанта, внезапно узрел на стене плакат с числом и днем недели на нем. В следующий миг, к изумлению парочки соклубников, которые было сочли его покойником и уже собирались распорядиться, чтобы тело убрали из комнаты, Юстес вскочил на ноги и опрометью покинул ее на собственных ногах.
Он лишь сию минуту обнаружил, что наступила пятница – день, в который его тетя Джорджиана намеревалась выпить у него чаю. И в его распоряжении до первого удара по мячу оставалось ровно три с половиной минуты.
Стремительное такси незамедлительно доставило его домой, и, войдя в дверь своей квартиры, он с облегчением обнаружил, что его тети там нет. Стол был накрыт к чаю, но комната была пуста, если не считать Уильяма, который пробовал голос у себя в клетке. С огромным облегчением Юстес подошел к клетке и отпер дверцу. Уильям несколько раз подскочил вверх-вниз в эксцентричной манере канареек, затем выпрыгнул вон и принялся порхать взад-вперед.
