Мистер Муллинер отложил письмо, которое читал, и благодушно улыбнулся маленькому обществу в зале «Отдыха удильщика».
– Весьма приятно, – прожурчал он.
– Хорошие новости? – осведомились мы.
– Превосходные, – сказал мистер Муллинер. – Письмо от моего племянника Юстеса, сотрудника нашего посольства в Швейцарии. Он полностью оправдал семейные ожидания.
– Преуспевает, а?
– В полной мере, – подтвердил мистер Муллинер и задумчиво усмехнулся своим мыслям. – Поразительно, – продолжал он, – теперь, когда этот юноша добился таких успехов, странно вспоминать, каких трудов нам стоило отправить его туда. Одно время казалось, что убедить его невозможно. И правда, если бы не вмешалась Судьба…
– Неужели он не хотел получить место в посольстве?
– Сама мысль об этом вызывала у него отвращение. Благодаря влиянию его крестного отца, лорда Наббл-Нопского, ему открылась столь заманчивая перспектива, а он упорно отказывался. Говорил, что хочет остаться в Лондоне. Ему нравится Лондон, твердил он, и его не заставят расстаться со старушкой столицей ни за какие коврижки.
Остальным его родным и близким такое упрямство казалось всего лишь глупым капризом. Но я пользовался особым доверием юноши и знал, что у него есть веские причины для подобного решения. Во-первых, ему было известно, что он любимый племянник своей тети Джорджианы, неутешной вдовы покойного сэра Катберта Бизли-Бизли, баронета, дамы преклонных лет и весьма состоятельной. А во-вторых, он как раз влюбился в девушку по имени Марселла Чикчиррикит.
– Ну и хорошим же я буду ослом, если ускачу в Швейцарию, – сказал он мне однажды, когда я пытался сломить его сопротивление. – Разве я не должен оставаться тут, чтобы время от времени смазывать маслом тетушку Джорджиану? А если вы думаете, что девушку вроде Марселлы Чикчиррикит можно обратать с помощью почты, вы очень и очень ошибаетесь. Утром кое-что случилось, и мне показалось, что она слабеет, а именно в такой момент личное воздействие совершенно необходимо. И скорее вечная скала сдвинется со своего несокрушимого основания, чем я поддамся на угрозы и мольбы, – заявил Юстес, который, подобно многим и многим Муллинерам, таил в себе поэта.
А утром, как я узнал позднее, произошло вот что: Марселла Чикчиррикит позвонила моему племяннику по телефону.
– Алло! – сказала она. – Это Юстес?
– Да, – ответил Юстес, потому что это был он.
– Вот что, Юстес, – продолжала она. – Я завтра уезжаю в Париж.
