"Зачем мне эта колбаса? - подумала Малышка. - Не нужна мне колбаса..."
Она вышла из очереди и, увязая в мокром снегу, побрела домой. Не доходя до дома, она опять заснула.
Второй раз Малышка проснулась в электричке... Стучали колеса, безмолвные тела попутчиков покачивались в такт движению поезда, за окном что-то мелькало... "Куда я еду?" - думала Малышка и долго вглядывалась в сумеречную мглу за окном.
В третий раз Малышка ненадолго проснулась, когда режиссер Фадеев ушел от нее к актрисе А. Кривозубовой. До того, почти целый год, сталкиваясь с Малышкой в переходах Театра, А. Кривозубова все норовила подтолкнуть ее своим крутым, как байдарка, бедром, но Малышка этого не замечала...
Режиссер Фадеев снял со стен половину обоев, аккуратно разъединяя цветок от цветка и полоску от полоски, и скатал в рулоны, а также забрал часть их зимних запасов. Но оставшихся запасов хватило Малышке с дочкой до самой весны, и она не была в обиде на режиссера Фадеева. По Театру же ходили слухи, как замечательно Фадеев устроился с актрисой А. Кривозубовой, и что каждый вечер А. Кривозубова делает Фадееву его любимые блинчики с вареньем. Блинчики еще ничего, но то, что они были с вареньем, Малышку немного задевало. Задевало, но все-таки не могло вырвать окончательно из ее сна.
Окончательно Малышка проснулась в один прекрасный день одного прекрасного времени года, так, без всякого повода, видимо, потому, что пришел ее срок.
Малышка окончательно проснулась и ощутила себя в маленькой комнатке литчасти, до потолка забитой пьесами, авторы которых уже умерли или еще продолжали жить, предварительно наполнив их пыльные страницы своей пылкой жизнью, своими чувствами и страстями, и теперь эти жизни, чувства и страсти бились в бумажном плену, не находя выхода, создавая вокруг Малышки плотную, напряженную атмосферу.
Малышка ощутила себя взрослой, зрелой женщиной, разведенной, матерью дочери-подростка. Ощутив себя матерью, она потянулась к телефону и набрала номер.
- Привет! - сказала она дочери.
- Привет! - ответила дочь.
- Как дела? - спросила Малышка.
- Нормально, - сказала дочь.
Они немного помолчали, как молчат близкие люди.
- Когда ты придешь? - спросила дочь.
- Не знаю, - сказала Малышка.
- Тогда приходи попозже.
Малышка еще немного посидела, но делать ей было совершенно нечего, а вид всех этих пьес в бумажных саркофагах просто угнетал. Тогда она вышла из литчасти и пошла по Театру... Она выбиралась из его недр по бесконечным переходам, по скрипящим половицам, и ей казалось, что со времени, когда забрали в лечебницу Ивана Семеновича Козловского, со времени, когда она заснула, эти переходы еще больше сузились, а половицы рассохлись. В одном месте она чуть не сломала ногу, в другом - ей пришлось перепрыгнуть через огромный пролом в полу, в третьем - через щель в стене была видна улица...
