– Не ведаю, кто кому приказывал! Видать, третья сила тут замешана, – отвечает деда Вова.
Вызвал главстраж Журавля, старшего злодея, выписанного из самой Москвы, мастера спорта по киданию невиновных в темницы. В Дубоссарах решил чемпионом стать. Стал Журавль деда Вову донимать вопросами, клювом своим дранным по темечку долбит да за бороду норовит ущипнуть. Орет благим матом:
– Где мешки с деньгами прячешь? – спрашивает. – Где валюта? Где оружие?
– Ведать не ведаю! – отвечает деда Вова. – У меня и добра то всего: собачка хроменькая с ее дочкой Глорькой, да удобрений немного припас, думал к весне теплицу под помидоры изладить.
Пуще прежнего орет Журавль:
– Где бабка Люба твоя?
– В деревне, где ж ей быть?
– Ага! Вот ты и попался! В деревне, значит, прячешь награбленное. Эй, болваны-истуканы (стража по теперешнему), запрягите лошадей в черную карету да езжайте в деревню. Дедово добро привезите – раскололся он (признался, значит).
Опечалился деда Вова: «Эх, дурень, заберут ведь навоз-то, что к весне делать буду?»
Вызвал Журавль солдата-допытчика (следователя, значит). Солдат тот был когда-то оловянным, да расколдовал его кто-то, но не совсем. В мозгах да в глазах маленько олово осталось. Заковал солдат деда Вову цепями, кандалы надел ему и наказал: «Гляди мне, цепи не пропей, дорогие они нынче». Отправили деда Вову в сырую темницу.
Тем временем прискакали в деревню болваны-истуканы. Нашли бабку Любу и давай пытать:
– Где мешки с деньгами? Где валюту прячешь?
Испугалась бабка Люба: видать, с дедом Вовой что-то стряслось.
– Какую Валю? Рая-вертихвостка тут была, на деда Вову навет наклепала, да я ее в Киев задом-наперед (раком, по-теперешнему) отправила грехи замаливать. А что бы Валю ту прятать…
А сама думает: «Ну, погоди, старый греховодник, я те покажу Валю, мало мне Раи, что ли?»
– Да не Валю, не девку, а валюту мы дедову ищем! Это деньги такие иноземные, золото, бриллианты.
– Золото есть маленько, – застеснялась бабка Люба, – а другого нет ничего. Вон в сарае мешки пустые лежат.
– Где золото? – закричали болваны-истуканы.
– Где ж ему быть-то? В нужнике…
Кинулись те к клозету, толкают друг дружку, сунули руки по локоть в яму, а там, знамо дело, кроме дерьма человечьего ничего нет. Обмарались.
Орут:
– Где, бабка, тут вода обмыться?
– Где я вам воду возьму? Её отключили, в колонку не поступает.
Орут болваны-истуканы, грозятся. Народ собрался, смеется, а те – бежать к своей черной карете. Юлька с Глорькой кинулись, было, их за ноги хватать, да не стали. Больно уж воняет от тех истуканов. Так и уехали ни с чем, да обмишурившись вдобавок.
