Переход | страница 47



Следуют салонные игры: «передай посылку» (под каждым слоем подарок), прятки, «прицепи хвост ослу». Затем торт с банановым пюре, корицей и йогуртом, с одинокой свечкой на верхушке. Старшие дети подхватывают Зои на руки, ставят на землю. Тискают ее, лицом суются ей в лицо. То и дело она ищет Тима, его одобрения этим странным событиям. К трем часам она ошеломлена, бледна, розовый бутон рта (сочное его совершенство) измазан, кажется, землей.

– Отнесешь ее наверх, Мод? – спрашивает Тимов отец.

– Да, – говорит Мод. – Думаете, она устала?

– Конечно, устала, – отвечает он. Усмехается, но без юмора. – Она с ног валится. Тебе не кажется?

Так что Мод берет ребенка на руки, а Тимов отец смотрит на Тима, а тот отводит глаза, собирает тарелки и несет их в кухню, где отпечатки рук на стене, высохнув, обрели нежданные свойства. Зря я, думает Тим, выбрал красный.


В августе они едут на побережье. Мод за рулем новой служебной машины, вишневой «хонды» – в сравнении с «корсой» большой прогресс. Тим на заднем сиденье с Зои, умиротворяет ее сушеными яблочными кольцами, молочной смесью, песенками. Заезжают на бензоколонку поменять Зои подгузник. В багажнике огромный тюк детских вещей. Одна прогулочная коляска (массивный транспорт для пересеченной местности) занимает полбагажника.

Когда они забирают ключи в конторе у Криса Тоттена, маклер дружелюбно курлычет с ребенком, разрешает ей отпечатками пальчиков запятнать нержавеющий корпус зажигалки, спрашивает Тима с Мод, какие у них планы переходов.

– Пока ничего такого, – отвечает Тим. – Сначала посмотрим, какой из этой девчонки моряк.

«Киносура» пришвартована посреди реки. Мод вызволяет тузик из его зимовья в стеллаже на понтоне. В тузик пробрались любопытные вещи. Раковина мидии, крышечка от бутылки, перо. Что всего любопытнее – сброшенная змеиная кожа, словно бумажная, почти невесомая.

Зои уснула в рюкзаке, но при первом взмахе весел просыпается и крутит головой в явно нарастающей панике. Когда добираются до «Киносуры» и передают девочку через леер, она уже вопит. Ее уносят вниз, успокаивают, но всякий раз, когда опять выносят на палубу (всякий раз утешая), ужас ее вспыхивает вновь, и приходится снова бежать с нею вниз. Они хотели остаться на долгие выходные, но спустя полтора дня возвращаются – перебежками от бензоколонки к бензоколонке. Вторая попытка равно безнадежна; третья, пожалуй, чуть похуже: дитя смотрит на воду как на застарелого врага, внезапно и чудовищно реального. С девочкой не поговоришь, ее страхи не уймешь. Роберт Карри, отчасти понаблюдав, как она извивается в отцовских руках и кричит, будто у нее разрывается сердце, замечает, что просто, наверное, еще рано. Столько воды, сделаешь шаг – весь мир кренится. Телу неприятно, а как же? Он улыбается всем троим. У него в волосах крошечные завитки металлической стружки.