Сегодня под манговым деревом Мод преподает Эволюцию.
– Представьте двух птиц, – говорит она. – Обе хотят одинакового корма, но у одной клюв, – она изображает клюв рукой, – удобный для такого корма, а у второй клюв другой формы, не такой удобный. Птица с удобным клювом набирается сил. Дети у этой птицы крупнее. Детей у нее больше, и в основном у этих детей тоже удобный клюв… Все меняется, – говорит она. – Все очень постепенно переходит из одного положения в другое, из одного состояния в другое. Птицы, горы, реки. Люди, вот как мы с вами. Как вы. Как я. Очень постепенно…
Она роняет имя Дарвина, и после урока Джессика с улыбкой говорит ей:
– Дьявол Дарвин. Вот про него папа нам рассказывал.
Ночь на пляже они не поминают. Под вечер Мод помогает Джессике приготовить ужин. Они вместе идут в сад за стеной. Дождь омыл пыльную листву. Они рвут сладкую кукурузу, помидоры, горлянку, копают маниок. Разжигают жаровню, кипятят воду, приступают к стряпне. Потом раскладывают на столе вилки и ложки, расставляют чашки и тарелки. Приносят драгоценную солонку. На муке из подпола пекут лепешки. За работой чуть-чуть беседуют, в основном о нравах малышей, о разносторонней папиной мастеровитости, о том, как у него в руках отвертка казалась не больше булавки. Сестринская болтовня, вполне непринужденная, совершенно здравая. То и дело Мод идет под арку покурить, прислоняется к стене, протекают целые минуты, когда ничего не надо срочно добиваться. Едва все готово, Джессика протягивает Мод козий колокольчик. Та звонит, и, словно из постепенно остывающих складок дня, возникают дети. Толпятся, теснятся вокруг Джессики. Самые храбрые подходят к Мод. Говорят:
– Здрасте, как дела? – и улепетывают, не успевает она ответить.
Рассаживаются за столом. Еда пахнет восхитительно – запахи пищи, о которой Мод порой грезила на яхте. Под столом шастает коати; забредают куры, и две девочки отправляются загонять их обратно в курятник, который кто-то забыл закрыть. Все ждут Тео. Поглядывают в арки, на пустой пляж, и Джессика уже хочет послать кого-нибудь в трейлер, но тут он появляется – Тео или же Тео в образе, вышагивает по пляжу мимо дома, мимо арок, мимо стола, затем разворачивается и идет в дом. Это игра, театральный этюд. Тео в костюме, в темном костюме – вообще-то черном. Черный костюм с белой сорочкой (бурые ноги босы). В отличие от всего, что Тео носил на памяти Мод, костюм сидит на нем идеально. Черный костюм. Смокинг с атласными лацканами. Тео останавливается во главе стола. Не садится. Обводит всех глазами. Дети молчат, молчит Джессика. Мод достается только взгляд мельком, словно она (сколько ему? лет четырнадцать?) еще не заслужила бремени его взора. Затем Тео лезет в правый карман пиджака, полной горстью достает и подбрасывает над столом красные лепестки, и красные лепестки падают, мерцая, и один жирной каплей крови убитого, что лежит этажом выше, приземляется Мод на тыл запястья.
