Безобразие фигуры вполне гармонировало с лицом. Казалось, что первобытный скульптор высекал лицо это из гранита, но, испугавшись своего детища, так и не закончил работу.
Несколько мгновений мы созерцали друг друга.
Я, полный тайного трепета, но готовый каждый миг влепить пулю в его крепкий лоб, — он, тихо ворча и вращая страшными зелеными зрачками, в которых то и дело загорались фосфорические огоньки.
Заметив, что тело его слегка напружилось, словно для прыжка, я решительно нажал собачку.
И почти одновременно страшный удар по голове лишил меня сознания.
Глава IV
Заговор
— Жив, слава Богу, — сказал кто-то, склоняясь надо мной и поднося к моим губам кружку с водой.
Я открыл глаза и увидел лицо Липского, на котором пережитый недавно ужас оставил довольно заметные следы.
Подле стояли Моране и остальные; за ними пестрели палатки тибетцев.
— Что с ним? — еле двигая языком, спросил я.
— Мертв, как прошлогодний труп, — ответил Липский и прибавил: — Эта падаль, однако, доставит нам хлопоты, так как тибетцы смотрят на убитого, как на святого, убийство которого стократный грех.
Меня усадили на самодельные носилки и отнесли в лагерь. Шедший рядом Липский рассказывал, как он поспел в тот самый момент, когда полуживотное, оглушив меня предварительно ударом кулака, готовилось рассечь мне голову каменным топором.
— Значит, я не попал в него.
— Да, пуля ваша сорвала только его правое ухо.
Между тем наступил вечер и весь лагерь, к которому мы приблизились, запылал десятками костров. Меня положили в моей палатке на пушистый мех козы пашм. Вскоре я задремал. В полночь в палатку вошел Карагаев и осторожно разбудил меня. Оказалось, что он, случайно подслушав разговор старшины каравана с одним из тибетцев, узнал о готовящемся на нас нападении.
Тогда я послал его за остальными участниками экспедиции и, когда все собрались, сообщил им это. Решено было явно враждебных действий не начинать, но быть начеку и при первой же подозрительной со стороны тибетцев попытке перейти в наступление, надеясь на превосходство нашего оружия. Кроме того, решено было на всякий случай собраться всем в двух смежных палатках, вместо прежних четырех.
Таким образом, в палатке, предназначенной только для троих: меня, Моранса и Липского, оказалось шесть человек.
Глава V
Верблюды исчезли
Не прошло и минуты, как вторая партия нашего отряда вернулась в сильном волнении:
— Исчезли верблюды.
Весть ударила, как молния. Превозмогая слабость и боль в членах, я поднялся и выглянул из палатки: да, — верблюдов не было. Еще недавно они лежали около нашей стоянки, а теперь ничто не говорило об их присутствии.
