— Я туда не ходил. Вместо этого я пошел в гости к Брину Терфелю. Он высунулся из окна и пел на всю улицу. Кстати, сегодня вечером я пойду в Оперу.
— Неужели? Ты серьезно?
— Ты не возражаешь?
Бабушка растерянно смотрела на меня:
— Да нет, конечно. А с кем ты пойдешь?
— С Адой — одной девочкой из класса.
— Здорово.
Потом мы поехали к маме в больницу. Я попросил бабушку ничего не говорить ни о концерте, ни о моем знакомстве с Терфелем. На завтра маме назначена операция, и волноваться по любому поводу ей вовсе не стоит. Пока мы сидели у нее, она несколько раз начинала клевать носом и даже не притронулась к шоколадке, которую я ей принес.
Прощаясь, я назвал ее лучшей мамой на свете, но не уверен, что она вообще обратила на это внимание. И хотя я прекрасно знаю, что вряд ли это так, но мне кажется, ей важно было услышать от меня нечто подобное. К тому же мама у меня и впрямь единственная, так почему бы ей не побыть иногда лучшей в мире?
— Зайдем в ресторан? — предложила бабушка, когда мы вышли из больницы.
— В «Макдоналдс»?
— Нет, в настоящий ресторан. В индийский, например?
— Индийской еды я никогда не пробовал.
— Значит, идем!
В «Макдоналдсе» и «Бургер Кинге» выбирать проще простого: и те и другие торгуют бургерами, почти одинаковыми на вкус. Салатов и куриных наггетсов я никогда не заказываю. А вот в индийском ресторане нам выдали целую брошюру с названиями блюд, названия которых произнести совершенно невозможно: мург масала, бегум бхара и дхуан гоши. Бабушка посоветовала мне взять курицу тандури, и я согласился. Нам принесли лепешку размером с пиццу, которая называется нан, много риса и горячую курицу на небольшой сковородке. Никогда прежде я ничего подобного не ел. Кушанья были острыми, непривычно пряными и вкусными.
— А у тебя хватит на все это денег? — спросил я бабушку.
Задавать такие вопросы неправильно, я знаю, но я боялся, что бабушка натворит глупостей.
— Сорить деньгами иногда бывает полезно. Бабушка вообще никогда не сорит, поэтому я так и не понял, что она имела в виду.
— А завтра нас ждет отличный завтрак! — добавила она.
В половине седьмого я встретился с Адой в Опере. Ада нарядилась так, словно собралась на бал.
— Я сдал свой костюм в химчистку, — сказал я.
Ада засмеялась: она прекрасно понимала, что это неправда. Мы подошли к кассе.
— Добрый вечер. Меня зовут Барт, — сказал я.
— Очень приятно, — ответила кассирша.
— Э-э… Ну да…
— Брин Таффель обещал оставить нам два билета, — вмешалась Ада.
