Но зато, когда РБККА 114×195 в одностороннем обрамлении из каштановых листьев была, наконец, удачна – ему захотелось лечь на неё и спать с ней.
Но вместо этого он с ожесточением вскрыл новый блок бумаги, раздирая толстый целлофан упаковки, будто срывал глухое платье с очень рассерженной любовницы, а блок был тяжеленный и выше его ростом, и Виски взмок так, словно осуществил это по-настоящему. И, разложив листы на полу студии, сколько хватило места, он, стоя в центре белого круга, долго смотрел в них. Послушно лёжа у его ног, теперь эти белые поверхности вполне соответствовали той воображаемой высоте, с которой он, голубь городской, словно бы увидел тогда процессию тянущихся к выходу из сада посетителей.
И Виски сделал из первой, общей картинки серию – где все оказавшиеся на выходе из сада вместе персонажи были изображены ещё по отдельности, за несколько мгновений до звонка: парочка целовалась, переплетясь на одном стуле, больше ничего не было, кроме стволов деревьев вокруг с неясным покровом листвы сверху; семья с детьми у киоска с блинчиками с шоколадом; чернокожая няня с младенцем в круглой коляске проходит мимо вытянувшейся на низкой скамье женской фигуры; у пруда на стульчике, кажущемся под ним детским, сидит огромный старик с сигарой; статуя Маргариты Наваррской и кинг-чарльз-спаниель с завитыми ушами, задравший лапу на её постамент… И главное, малюсенькие чёрные туфельки, вереницей ступающие по белому покрытию аллеи, в сопровождении больших ног в грубых полумужских ботинках двух монахинь.
Он нашёл самому ему непостижимые ракурсы, придав обычным, в сущности, сценам странное иррациональное звучание, словно художник летал вокруг, над и под своими моделями – и даже побывал ими: одна женщина смотрела на картинку, спустив на нос очки с чёрными стеклами и зритель видел сценку её глазами – поверх оправы, словно бы верхней половины знака бесконечности. Летал, как «дрон» с камерой, и снимал своих персонажей бессчётное количество раз, чтобы потом выбрать лучший, наиболее неправдоподобный ракурс: где младенцы в гигантских колясках были бы больше нянь, дети – родителей, собачка – памятника, а маленькие девочки – больше монахинь, – и потом использовать его именно что с фотографической достоверностью в графических листах.
Эти дни Виски почти не спал, мог отключиться на пару часов прямо здесь же, на полу, иногда во сне перетаскивая себя на диван, не ел – но несколько раз заказывал на дом китайскую и индийскую какую-то еду, пил тоже очень немного и в основном воду и кофе.
