«Они жили долго и счастливо и умерли в один день… Мы рождены, блин, чтоб сказку сделать былью… Что вы здесь делаете, Михаил Андреевич, может быть, лучше было в Крестах загнуться?»
А потом оцепенение кончилось. Кто-то кричал, кто-то ругался, заголосила вдруг одна из раненых женщин, Матвей, зло расталкивая попадающихся на пути, кинулся к сучащему скрюченному Алексею, а неизвестно откуда взявшийся рядом с Мишкой Варлам, издав что-то вроде змеиного шипения, начал наводить на голосящую бабу заряженный самострел.
Как Мишка ему врезал! Бывают такие удары, когда тело действует само, без участия разума — быстро, точно и сильно, не воспроизводя наработанное долгими повторами на тренировках движение, а напрямую превращая эмоциональный всплеск в мышечные сокращения. Эффект, наверное, был бы меньшим, даже если бы Мишка ударил дубиной — у Варлама даже лопнул подбородочный ремень, и шлем слетел с головы, когда он бесчувственной тушкой грянулся наземь.
В этом ударе Мишка выплеснул все: и чувство внутреннего протеста, вопреки разуму и пословице про чужой монастырь накапливающееся по мере раскручивания событий, и досаду от нелепой гибели Алексея (ранение в живот — верная смерть), и жалость к матери, и злость на Вторушу-Варлама, и смесь восхищения и сочувствия в отношении погибших стариков, и отчаяние от понимания того, что привел, фактически на убой, совершенно неподготовленных мальчишек… и много еще всякого.
Только к Немому претензий не было. Тот делал то, что должен был делать, а в отношении старухи поступил даже гуманно — стариков в полон не угоняют, а либо убивают, либо оставляют умирать на пепелище. Однако кто-то за пределами острога считал, видимо, иначе. Мишка еще только оглядывался в поисках наставника Глеба — именно в паре с ним теперь придется командовать, — когда в затыльную часть шлема Немого звонко тюкнула влетевшая в проем ворот стрела. Практически одновременно с первой прилетела и вторая, ударив в ладонь отрока Тимофея. Ударила и пробила навылет, взгорбив изнутри латную рукавицу, покрытую кольчугой только с внешней стороны кисти руки.
— Все от ворот!!! — в общем-то бесполезно скомандовал Мишка — все и так шарахнулись в разные стороны. Только Тимофей, тупо уставившись на пробитую стрелой руку, медленно оседал на подгибающихся ногах. Мишка кинулся к раненому, подхватил его сзади под мышки и потянул в сторону.
«Сейчас по второй стреле кинут… и не факт, что охотничьи наконечники кольчугу не пробивают, Демке-то, тогда на дороге, пробили… не успеваю, блин!»
