— Кхе… было дело.
— А не приходило тебе в голову, что их люди Журавля увели? Бабы-то они бабы, но не холопки же, а жены воинов — рассказать о Ратном и ратнинской сотне могут многое такое, что и соглядатаям не высмотреть. Что ж получается? Мы через Иону кое-что о Журавле узнали, Журавль, через Пелагею и других баб, кое-что узнал о нас. И выходит, если задуматься, что столкновение между нами и Журавлем неизбежно, а возможности его нам толком неведомы. — Алексей состроил вдохновенно-поэтическую мину былинника-сказителя и протяжно загнусавил: — И призывает меня после всего этого воевода погорынский боярин Корней Агеич да вопрошает: «Почто на Анюте моей разлюбезной не женишься?» Яснее ясного: аз многогрешный воеводе надобен и ищет оный воевода привязь, которая меня возле него удержать могла бы, даже и в любой крайности. И так боярин Корней этой мыслью увлекся, что все на свете позабыл! — Алексей в упор глянул на собеседника и добавил уже обычным голосом: — Даже и то, что никакой привязи мне не требуется.
Корней криво ухмыльнулся, показывая, что оценил насмешливую язвительность собеседника, и отрицательно покачал перед собой указательным пальцем.
— То, что тебе деться некуда, еще не привязь! — невольно подтвердил он правильность догадки Алексея. — Это тебе с Саввой болезным с места стронуться трудно, а был бы ты один…
— Один?! — Алексею все-таки изменила выдержка, и он подался вперед, упершись животом в край стола. — Да пойми ты, старый… обрыдло мне одному, как зверю… семьи хочу, дома нормального, житья человеческого!
— Ну так женись! — снова повернул на проторенную дорожку Корней. — Будет тебе и дом, и семья, и житье человеческое, глядишь, и детишек еще прибавится. Вы с Анютой еще не старые… даже я, ветхий да увечный, сподобился, а уж вам-то!
Корней откровенно «бил ниже пояса»: с одной стороны, подкидывал наживку, с другой — ставил младшего по возрасту собеседника в положение, когда, по обычаю, тот должен был начать уверять воеводу Погорынского в том, что тот еще совсем не стар, мужчина в самом соку, и вообще: «ноги в этом деле — не главное». Алексей на подначку не повелся.
— Не о том говорим! — Старший наставник Младшей стражи досадливо повертел головой, но сила обычая все же взяла верх: — Благодарствую, конечно, на добром слове, честь мне великую оказываешь, батюшка Корней, и без того облагодетельствован тобой непомерно, до конца дней своих молить о тебе Господа…
— Будет дурака-то валять! — прервал Алексея воевода. — Вижу же, что злишься, хоть обычай и блюдешь… ладно, хоть блюдешь, от других-то и того не дождешься. В чем дело, чем недоволен?
