– Я не шахтер, и нет никаких неприятностей.
– Нет? – он схватил газету. – Тогда почему ты выглядишь так, будто из твоих парусов пропал весь ветер?
– Я в порядке.
– Хорошо. Просто ты планировал не возвращаться до следующей весны и передумал так внезапно. Я предположил, что есть какая-то проблема.
– Там нет проблем.
Не в Калифорнии. Проблема была здесь.
– Ну, я пообещал твоей матери, что ты сможешь остаться здесь настолько, насколько захочешь. Она очень рада, а это значит, что и я тоже. Но сейчас, ты такой же мужчина, как и я.
Свободные руки и все такое.
Калеб не стал говорить, что он работал с двенадцати лет и был больше мужчиной, чем Теодор когда-либо. И продолжил держать рот на замке.
Теодор был не таким, как отец Калеба. В самом деле, было бы странно представить его элегантную мать с гладкой кожей, какой она, должно быть, когда-то была – достаточно смелую, чтобы выйти замуж за такого стального человека, как Джон Хайтауер. Но она нашла себя на ферме. К счастью для матушки, она была школьным учителем, поэтому сейчас могла играть роль супруги образованного банкира. Женщины переменчивы, судя по всему.
Калеб отодвинул стул.
– Я останусь всего на несколько дней.
Теодор сложил свою газету и хмуро посмотрел на Калеба.
– Да. Хорошо. Твоя мать будет разочарована. Но каждый человек должен выбрать собственный путь. Когда что-то не получается так, как запланировано, необходимо сформировать новый план.
Теодор откашлялся, но если он и подумал о последних обстоятельствах с мисс Джессикой Уиллоби, то выглядел сконфуженным лишь слегка.
По правде говоря, это была вина Калеба. Он был тихим человеком, как и его отец. Никогда не заявлял о своей прекрасной любви и преданности Джессике, хотя внутри был так же горяч, как и любой поэт. Если его мать и отчим думали, что разочарованный Калеб скоро забудет грех Джессики, то он не мог их в этом винить.
И так было проще. Если бы они узнали об ужасной и грызущей муке в груди Калеба, к боли еще пришлось бы добавить и унижение. Он никогда не просил ее выйти за него замуж. Никто не знал, что они были больше, чем просто юными влюбленными. Никто, кроме самих Джессики и Калеба.
Она была для него всем. Превратила его из грубого наемного рабочего ранчо и помощника на китайской кухне в новой столовой своей матери в мальчика, любившего странные и опьяняющие слова Шекспира. В подростка, знавшего названия английских цветов, потому что Джессика дала ему книжку с картинками о них. В мужчину, который знал, кого он любил в этом мире и как тяжело работал, чтобы стать достойным ее.
