– Да, да, Ярик, ты у меня тот еще воин, кого угодно сразишь! – она мило улыбнулась. – Но только пристало ли мне выходить за того, кто на любимого братца руку поднял?
Алена резко остановилась посреди дорожки, пролегавшей между рядами вековых лип, и топнула каблуком своего сапожка.
– Не хочу за него замуж! Не хочу в Гривноград, чтобы провалиться ему под землю сырую! – капризно воскликнула княжна. – Ярик, ну как же так? Мне ведь матушка всегда говорила, что выдаст за сына императора вирейского, что буду я жить у моря-окияна теплого, в палатах мраморных да златоверхих.
– Да, сестрица, не позавидуешь тебе – за такого чурбана под венец пойти! – согласился Яромир. – Вот только пустое это все, знаешь же: коли батюшка наш что замыслил, так по сему и быть. Да и к венчанию уже готово все, так что не трави себе душу, смирись, сестра. Но коли он, не приведи Господь, тебя обидеть вздумает, ты сразу мне весточку шли! Уж я его…
– Эх, братец, на тебя надёжа вся. Но, может, есть еще способ спасти меня от этой напасти! Ты должен сестрице подсобить, Ярик, миленький.
– Но что я могу, Алёнушка? Отец и так на меня гневается, запер во дворце, того гляди стражу приставит. Рад бы помочь, да не в силах я, да и никто, даже матушка наша. Смирись, не грызи себя!
– Ну подумаешь, гневается! Он на то и отец нам. Ты же говорил, что он того и гляди тебе удел даст во княжение, – Яромир недовольно поджал губы, и Алена сама поняла, что перестаралась и наступила ему на больную мозоль.
– Слушай, братец! – продолжила она как ни в чем не бывало. – Говорят в бору, недалече от Ладнорского острога где-то, живет ведунья одна, Далемирой звать ее. И прабабка, и бабка, и матушка ее ведуньями были. Моя мамка>47 Никифоровна сказывала, что к ней ходила как-то, и та … Уж не скажу, что та сделала, негоже такие секреты выдавать. Но многие про нее ведают, все говорят: мертвеца поднимет, слепцу взор воротит, клинок так заговорит, что сам врагов сечь будет, кого хочешь приворожит, аль наоборот – отворотит.
– Сестра, брось это! Все эти ведуны, ведуньи, ворожеи – сказки дедушкины! – возмущенно воскликнул Яромир. – А ежели и нет, это же слуги идолов языческих, и ходить к ним – дело скаредное, богомерзкое!
– Ничего не сказки! Я Никифоровне верю, как себе, не обманет та, кто выкормила! И нет ничего богомерзкого в том, чтобы несчастную душу от погубления спасти. Братец, миленький, не оставь в беде, подсоби! А я вовек тебе не забуду, долг сполна отплачу, как черед придет.
