— Испугался Чека.
— Не желаете отвечать?
— Не желаю. — Красовский глубоко затянулся, посмотрел, куда бы бросить окурок, не нашел и бросил на пол. Откинулся на спинку стула. — Можете расстрелять, я готов.
— Не меряйте нас на свой аршин, Красовский, — возразил Холодков. — У нас без суда не расстреливают.
Красовский беспечно улыбнулся, демонстрируя свое полное презрение к следователю.
— Тогда не расстреляете.
— Почему?
— Потому, гражданин следователь, что раньше я вас поставлю к стенке. Тем более что вы, кажется, бывший прапор, а следовательно, изменник.
Холодков и бровью не повел.
— Зря отпираетесь. Установим ваш адрес через паспортный стол.
— Валяйте. Этому я помешать, увы, не смогу.
Сначала Михаила удивило хладнокровие Холодкова. Деникинец явно куражился над ним, а он хоть бы голос повысил... Может быть, так и полагается. Тем более что и Мельников молчал, только пристально смотрел Красовскому в лицо сузившимися, налитыми холодом глазами. Но когда арестованный пригрозил поставить Холодкова к стенке, да еще обозвал изменником, а Холодков, вместо того чтобы садануть наглеца за подобное измывательство в ухо, продолжал как ни в чем не бывало вежливо беседовать, тут уж Михаил не выдержал. Возмущение захлестнуло его, шагнул к столу:
— Товарищ Холодков! Да что вы с ним разговариваете?! Что вы ему позволяете?! Да знаю я, где он живет... Ольгинская, двухэтажный дом на углу, напротив Парапета, первый подъезд!..
Михаил не видел, что произошло. Он только заметил, как Холодков сделал движение, точно собирался вскочить.
— Ну-ну!! Споко-ойно!! — раздался грозный голос Мельникова.
Михаил оглянулся: Красовский сидел как-то неловко на самом краешке стула, поджав ноги и наклонившись корпусом вперед. Над ним, сжав молотоподобные кулаки, возвышался начальник СОЧ.
— Спа-акойна, говорю...
Деникинец поднял на него остекленевшие от ненависти глаза. Ненависть была так по-звериному откровенна, что Михаилу стало не по себе.
— Что, ваше благородие? — вкрадчиво проговорил Мельников, — взглядом сверху вниз будто вдавливая Красовского в сиденье. — Проиграли и опять за стульчик? По проторенной дорожке — в окно? — Укоризненно покачал головой: — Повторяетесь, капитан, а еще контрразведчик...
Кадык на горле Красовского вдруг заходил вверх-вниз, пересохшие, без кровинки, губы разлепились:
— Я... т-тебя... я всех...
— Конво-ой! — зычно позвал начальник СОЧ.
Когда арестованного увели, Мельников нацелил на Михаила пристально насмешливый взгляд.
