Михаил, еще не остывший от погони, — на лице грязные потеки, пиджак нараспашку, — вошел в кабинет, поздоровался с начальником СОЧ. Он не впервые видел Мельникова, и ему нравился этот крутоплечий человек с шеей атлета и выпуклой грудью. В его неторопливых жестах, в доброжелательно-веселом взгляде, в том, как он готов был встретить улыбкой шутливое слово и ответить добродушной шуткой, чувствовалась надежная внутренняя сила.
Чем-то он напоминал брата Василия. Уверенностью, что ли, которую легко внушал окружающим.
Мельников поднялся навстречу, протянул руку, левую положил Михаилу на плечо.
— Мастер, мастер... Спасибо, товарищ Донцов, от лица службы. Так держать.
Ладонь была большая и теплая. Похвала смутила Михаила, он не знал, как надо ответить. Холодков, наблюдая эту сцену, ободряюще улыбался: не робей, коллега, выше нос. Холодков был явно доволен, что работник его отдела отличился и заслужил благодарность.
— Ты хоть знаешь, кого обратал? — спросил Мельников.
— Корытин какой-то. Он говорил, что работает весовщиком...
— Он наговорит... Это матерый белогвардеец, бывший деникинский контрразведчик капитан Красовский. Вот пошлем о нем в Москву запрос — уверен: зверь окажется крупный. Да тебе-то сколько лет?
— Семнадцать, — привычно ответил Михаил.
Начальник СОЧ любовно похлопал его по плечу, с веселой усмешкой взглянул на Холодкова.
— Слышишь, Тихон? А ты плакался — молодежь зеленая. Она, брат, скоро нас за пояс заткнет...
В дверях появился красноармеец-конвоир, козырнул.
— Арестованный доставлен, товарищ начальник!
— Давай, — кивнул Мельников и, легонько подтолкнув Михаила, велел: — Встань-ка на всякий случай к окну.
Сам прошел к другому окну; Холодков занял место за столом.
Красовского ввели под руки двое красноармейцев. Третий выставил на середину комнаты стул.
— Прошу садиться, — пригласил Холодков и знаком попросил конвоиров выйти.
Красовский был бледен, на скуле розовела ссадина, рукав гимназической рубашки полуоторван, однако в его поведении не чувствовалось нервозности. Опустился на стул, непринужденно, будто в гостях, закинул ногу за ногу.
— Позвольте папиросу.
Холодков подал ему папиросу, дал прикурить от зажигалки. Обмакнув перо в чернила, спросил:
— Фамилия, имя, отчество?
Красовский выпустил дым в потолок, мизинцем стряхнул пепел.
— В паспорте все указано.
— Адрес? — невозмутимо продолжал Холодков.
— Город Баку.
— Точнее?
— Спросите у господа бога — ему все известно.
— Почему пытались бежать до того, как вам предъявили обвинение?
