Егор хмыкнул и, взяв ложку, принялся молча хлебать из тарелки кашеобразную баланду, отвратительнее которой он ничего в жизни не ел.
Шеринг посмотрел, как он ест, вздохнул и, не задавая больше вопросов, тоже взялся за еду.
Кремнев не надеялся, что инцидент с Хорьком и Шерингом пройдет ему даром. Он лишь гадал, кто из бандитов станет «орудием судьбы». Им оказался Большой Энрике. Усевшись за стол Егора, он глянул на Шеринга и процедил сквозь зубы:
— Коммерс, исчезни!
Шеринг взял свой поднос и послушно пересел за соседний стол. Большой Энрике пристально уставился на Егора. Егор продолжил хлебать баланду, делая вид, что в упор не замечает верзилу.
В конце концов гиганту надоело пялиться.
— Эй, — тихо окликнул он. — Как, говоришь, тебя зовут?
— Джорджи, — ответил Егор, не прекращая есть.
Его спокойный, небрежный тон подействовал на верзилу, как красная тряпка на быка.
— Обычно, — прорычал он, — когда я с кем-то говорю, мне смотрят в глаза. И не жрут, а слушают, что я скажу.
— Я тебя и так слышу, — отозвался Кремнев, не прекращая работать ложкой. — Хочешь что-то сказать — говори, а нет — вали к себе за стол.
Несколько секунд Большой Энрике молчал, угрюмо разглядывая жующего Егора. После чего сказал:
— Значит, тебя зовут Джорджи Коновал. Я навел справки — никто в банде Карзетти тебя не знает.
— Да ну? — Егор ухмыльнулся. — Значит, ты не у того спрашивал. Попробуй еще раз.
Вдруг верзила протянул руку, схватился за край подноса и резко отодвинул его в сторону. Егор уставился на пустой стол, затем медленно поднял взгляд на Большого Энрике.
— Ты решил оставить меня без десерта? — с холодной усмешкой осведомился он.
— Ты у меня не только без десерта — ты у меня без головы останешься, — глухо и злобно прорычал верзила.
Некоторое время мужчины молча смотрели друг другу в глаза. Первым прервал молчание Егор.
— Слушай, — сказал он, — давай продолжим этот разговор после того, как поедим. Ты хочешь оторвать мне голову? Я не против. Но лучше мы выясним отношения по-мужски, по время прогулки, чем будем сидеть за этим вонючим столом и пялиться друг на друга, как два педика.
— С этой секунды твоя жизнь стоит не больше, чем тарелка этой тухлой баланды, — сказал Большой Энрике, поднял тарелку Егора и высылал недоеденную кашу на стол.
— Жри, — сказал он. — Если это дерьмо полезет тебе в глотку.
Егор посмотрел на расползающуюся по столу клейкую массу, вздохнул и откинулся на спинку стула. Верзила с грохотом отодвинул стол и поднялся на ноги.
