Десять дней одни втроем | страница 34
- Скажите, пожалуйста, - обратился к ней папа. - Сюда кто-нибудь подойдет?
- Подойдет, - ответила буфетчица. - Нужно же покушать и официантке, Она тоже человек.
Папа не стал спорить. Он только пожал плечами. Кто же не знал, что официантка человек.
- Клавочка, тебя ждут! - крикнула буфетчица.
- Иду-у-у, - послышалось из-за перегородки за буфетом, и вскоре появилась тетенька, которую звали Клавочка. Она была ростом выше нашего папы и такая толстая, что едва проходила между столиками. На животе Клавочки был приколот маленький, будто кукольный, передничек.
- Уже выбрали? - спросила она у папы.
- Да, пожалуйста. - Папа объяснил, что мы выбрали.
- Щи - все, - сказала Клавочка. - Бараньих тоже нет.
- Гм, так вы бы вычеркнули, - посоветовал папа.
- Я бы вычеркнула, да у меня карандаш потерялся, - объяснила официантка.
Папа снова стал читать меню. Клавочка ждала.
- Ну, тогда три лапши с курятиной и по шницелю! - весело скомандовал папа.
- Лапша кончилась, а про шницеля сейчас узнаю.
Толстая Клавочка закачалась между столиков и уплыла за перегородку. Потом она вернулась и сказала:
- Из обеденных только молочный суп остался. Обед у нас до двух. Вторые порционные берите… Свиные хорошие.
- Давайте что хотите, только побыстрей! - Папа больше уже не смотрел в меню.
Пришлось нам с Валёнкой есть молочный суп, который раньше нас и за утренник в цирке заставить есть было невозможно. Папа его, конечно, тоже терпеть не мог, но делал такой вид, будто всё время только и мечтал о молочном супе. Свиные отбивные оказались такими жирными, что мы с Валёнкой едва съели по половине. Потом мы проглотили компот и еще выпили бутылку лимонада.
- Неплохо, конечно, было бы снести эти котлеты Бумке, - сказал папа, - но, пожалуй, неудобно. Лучше мы ему что-нибудь купим.
Папа позвал Клавочку и расплатился с ней.
- Спасибо, - сказал он.
- Спасибо вам, - сказала Клавочка.
Мы вышли из чайной. Идти было тяжело. Хотелось спать. Домой шли не торопясь.
- Это недопустимо, чтобы в поселке, где летом столько отдыхающих, была единственная чайная, - сказал папа, когда мы отошли подальше. - Просто стыд.
Он возмущался всю дорогу и сказал, что так этого нельзя оставить, что надо писать в газету… В последние дни папа вообще находил в нашем поселке много неладного. Наш папа, конечно, был прав, только вот что было удивительно. Ведь он ездил на дачу уже несколько лет и ничего плохого здесь раньше не замечал, а только усаживался в тень и читал книги. Если ему на что-нибудь жаловалась мама, то он всегда с ней соглашался, но тут же, наверное, и забывал.
