Хорвитц кивнул и вышел. Почти тотчас же глухо застучали дизеля. Судно двинулось в путь. По виду каютки, с задраенным люком, ее особой расчетливой тесноте, по плеску волн у самого уха Дашкевич догадался, что он находится на подводной лодке. Значит, он не ошибся. Приближается развязка.
За все время короткого перехода через Японское море к советским берегам Дашкевич не видел никого из команды подводной лодки. Аро почти беспрерывно спал Николай Иванович решал шахматные этюды, не обращая на своих помощников никакого внимания.
…Скрип засова оборвал воспоминания Дашкевича.
— Выходите!
Лазарев сел рядом с шофером. Дашкевич поместился между двумя сопровождавшими его сотрудниками. Шофер вывел ЗИМ со двора, повернул на юг.
До самой Корфовской ехали молча. Стрелка спидометра не спускалась ниже шестидесяти километров. Пока свернули в лес, по указанию Дашкевича, пока колесили по заросшим глухим проселкам, совсем рассвело. Оставив машину у края оврага, все трое спустились в него.
Адам Дашкевич отсчитал восемнадцать шагов вниз по руслу ручья от кривой двустволой березы, взял вправо на шесть шагов и опустился на колени, внимательно разглядывая землю.
— Здесь!
Через несколько минут портативная радиостанция была извлечена из земли. Дашкевич стряхнул песок с целлофанового чехла, расстегнул застежку «молнию», развернул сначала прорезиненную ткань, затем промасленную бумагу, в которую была бережно упакована рация; вынул карту края, отпечатанную на тонком шелке, шифровальный блокнот и вопросительно поднял глаза на полковника.
— Какой порядок передачи установлен для вас? — спросил Лазарев.
— Вызывать центр одну минуту, потом переходить прием. Повторять вызов каждые четыре минуты. Прежде всего сообщить количество шифрованных групп. Обозначение в начале передачи: «Сын эфира». Если в конце сообщения указывается: «От Михайлы», это значит, что я нахожусь под контролем советской контрразведки, если просто «Михайла» — все в порядке. В сообщении хотя бы одно слово должно быть из двадцати слов, занесенных в карточку центра. Если его нет — сообщение фальшивое, передано не мной.
Лазарев взглянул на часы.
— Разворачивайте рацию.
Дашкевич послушно установил рацию, заземлил ее, набросил на куст антенну и включил батарею. Глазок индикатора засветился. Лазарев с удивлением рассматривал рацию. Такой он еще не встречал, В корпус передатчика был вмонтирован магнитофон.
Лазарев был далек от самоуверенной мысли, что ему известны все возможные уловки врага для передачи сообщений. Он по достоинству оценивал опытность и изобретательность противника. «Необычный передатчик! Возможно, радист и сам не знает о его новизне?» Подумав об этом, полковник удержался от вопроса, который вертелся у него на кончике языка, вытащил свой блокнот, нашел нужную запись.
