– Глотни, – сказал он.
Не успел еще сделать первый глоток, как понял – яд. Сознание потерял сразу. И вот я опять умер. Меня встретили отец и мать. Мама смущенно улыбнулась. Отец еле сдерживал эмоции. Его любимого сына, прошедшего все круги земного ада, отравили на доверии.
– Если ты скажешь «Нет», этот мир будет стерт с лица земли. Если ты скажешь «Да», то будут войны, но будет и мир, будут друзья и любимые женщины…
Я сказал «Да». Он что есть силы подтолкнул меня вверх.
– Ты сам найдешь нужные слова, чтобы найти начало начал.
Я нашел эти слова.
Глаза открылись, и я увидел себя в ванной. Художник, чтобы открыть мне рот, выбил мне половину зубов и заливал меня водой. Все прошло, никаких признаков отравления. Спортсмен пропал. А через пару недель в соседнем дворе был найден труп художника…
* * *
Все вроде хорошо, да что-то нехорошо. Надел на руку часы, именной подарок деда Николая на мое пятнадцатилетие, и все встало на свои места. Он ушел из жизни с мнением, что я просто длинноволосый шалопай, без стержня, пустой и ветреный.
Сел, закрыл глаза, и сразу пришло видение: последний серьезный разговор деда с отцом, где он впервые дал волю эмоциям. Отец спокойно пытался спустить разговор на тормозах: «Да не переживайте вы, дядя Коля, так. Ну, молодой, перебесится». Но дед выпалил: «Да я в свою молодость был лично…» и резко осекся.
Фразу закончил я сам: «… был лично награжден товарищем Сталиным!»
На этом видение окончилось.
Сижу, вспоминаю деда, его рассказы. Я до сих пор поражен его храбростью, хладнокровием, твердостью. Что делать не знаю. А в коммуналке редкая для лета тишина. Вечереет. А если бы сейчас дед сказал мне – встань и иди, уйди хотя бы на двое суток из дома, найди в городе место, где сможешь прожить никем не замеченным и чтобы это место было идеальным для засады. Докажи, что можешь.
Быстро накидал в сумку все необходимое, взял паспорт, денег на двое суток, закрыл дверь, выключил телефон, и ноги сами понесли меня в парк на Удельной. Побродил по парку и вот оно, то, что искал: моя пещера абрека. Вещи оставил рядом, посмотрел на часы – до утра выходило четыре полноценных часа на подготовку. Собрал в округе крупные ветки, завалил ими часть тропы, превратив ее в подобие бурелома. Из мусорных куч извлек жестяные банки и разложил в тех местах, где могут появиться люди. Взял сумку и уже собирался отнести ее в «пещеру», как понял, что между мной и ней стоит невидимая стена. Ночь, хоть и белая, но уже не то – конец июля. Достал из сумки коврик, постелил его на тропу, надел тюбетейку, подарок странного таджика, встал на колени и коснулся земли головой.
