– Друг мой, – сказала старуха виноградарю, – не удивляйся тому, что я спала эту ночь на твоем пороге. Мои родители жили в этой хижине, и здесь родилась я почти девяносто лет назад. Я думала, что найду ее необитаемой и заброшенной. Я не знала, что в ней снова поселились люди.
– Не удивительно, что ты думала найти эту хижину, стоящую так высоко среди пустынных гор, необитаемой и заброшенной, – сказал виноградарь. – Но я и жена моя родом из дальней страны, и, бедные чужеземцы, мы не смогли найти себе лучшего жилища. Ты же, наверное, голодна и утомлена после долгого пути, особенно трудного в твои преклон ные годы. И тебе, верно, приятней, что в этой хижине живут люди, а не волки с Сабинских гор. У нас ты найдешь постель, на которой можешь отдохнуть, и чашку козьего молока с куском хлеба, если не побрезгуешь ими.
Старая женщина слегка улыбнулась, но эта улыбка была так мимолетна, что не могла рассеять выражения тяжкой скорби, лежавшего на ее лице.
– Я всю свою юность прожила в этих горах, – сказала она. – Я еще не забыла, как выгнать волка из его логова.
И она действительно выглядела еще крепкой и сильной, и виноградарь не сомневался, что у нее еще достаточно силы для борьбы с дикими лесными зверями.
Он повторил, однако, свое приглашение, и старая женщина вошла в хижину. Она села завтракать вместе с бедными людьми и без колебания приняла в ней участие. Она казалась очень довольной едой – грубым хлебом, размоченным в молоке, – но муж и жена все-таки думали про себя: «Откуда могла забрести эта странница? Ей, наверное, чаще приходилось есть фазанов на серебряных блюдах, чем пить козье молоко из глиняных кружек».
По временам женщина поднимала глаза и осматривалась вокруг, как бы стараясь вспомнить, какой хижина была прежде.
Убогое обиталище с его голыми глинобитными стенами и земляным полом, конечно, мало изменилось с тех пор. Старая женщина даже показала теперешним хозяевам сохранившиеся еще на стене следы изображений собак и оленей, которые рисовал ее отец, чтобы позабавить своих маленьких детей. А под самым потолком, на полке, она нашла даже черепки глиняного кувшина, в котором она обыкновенно держала молоко.
Но муж с женой думали про себя: «Возможно, она родилась в этой лачуге; но уж затем, наверное, ей приходилось заниматься гораздо более важными делами, чем доить коз, сбивать молоко и приготовлять сыр».
Они заметили также, что она часто уносилась мыслями куда-то далеко, а потом тяжело и сокрушенно вздыхала.
