— Тебе не обязательно продолжать носить траур. Эта одежда только для того, чтобы сходить в ней на похороны, — сказал Томми.
— Да, да, я знаю. Через минуту-другую я поднимусь наверх и надену ярко-красную кофту, чтобы было веселей. Можешь приготовить мне еще одну «белую даму».
— Право, Таппенс, я и думать не думал, что похороны настроят тебя на такой праздничный лад.
— Я говорила, что похороны — это грустно, — сказала Таппенс, появляясь вновь минуту или две спустя в блестящем вишневом платье с приколотой к плечу рубиново-бриллиантовой ящерицей, — потому что именно похороны тети Ады грустные. Пожилые люди, мало кто плачет и шмыгает носом, цветов немного. Умер кто-то одинокий и старый, по ком особо не будут тосковать.
— По-моему, эти похороны дались тебе гораздо легче, чем дались бы, скажем, мои.
— Вот тут ты в корне не прав, — возразила Таппенс. — Я даже и думать особенно не хочу о твоих похоронах, поскольку предпочла бы умереть раньше тебя. Но, скажу я тебе, доведись мне присутствовать на твоих похоронах, это была бы оргия горя. Я бы прихватила с собой уйму носовых платков.
— С черной каймой?
— Ну, до черной каймы я не додумалась, но мысль неплохая. К тому же похоронное бюро как-то настраивает на возвышенный лад. Оно каким-то образом избавляет тебя от горя.
— Право, Таппенс, я нахожу, что твои замечания о моей кончине и о действии, какое она на тебя произведет, отдают исключительно дурным вкусом. Мне это не нравится. Забудем о похоронах.
— Согласна. Забудем.
— Бедная старушка умерла, — сказал Томми, — отошла мирно и без страданий. Так что не будем больше об этом. Я, пожалуй, разберусь в этих бумагах.
Он прошел к письменному столу и порылся в бумагах.
— Нет, куда же я положил письмо от мистера Рокбери?
— Кто этот мистер Рокбери? А, ты имеешь в виду адвоката, который тебе написал?
— Да. Об устройстве ее дел. Я, похоже, последний оставшийся в живых член семьи.
— Жаль, что она не оставила тебе состояния, — заметила Таппенс.
— Будь у нее состояние, она бы оставила его этому кошачьему приюту, — сказал Томми. — На этот завещательный отказ почти наверняка уйдут все деньги. Мне почти ничего не останется. Впрочем, не больно-то и надо.
— Она так любила кошек?
— Не знаю. Вероятно. Я никогда не слышал, чтобы она о них упоминала. По-моему, — задумчиво сказал Томми, — ей доставляло большое удовольствие говорить своим старым друзьям, когда они навещали ее: «Я вам кое-что оставила в своем завещании, дорогая», или: «Эту брошку, которая вам так нравится, я завещала вам». На самом же деле она ничего никому не оставила, кроме кошачьего приюта.
