Опираясь на шаткую конструкцию всего вышесказанного, я попытаюсь изложить свой практический взгляд на то, что есть и чего нет.
Все тексты мировой литературы делятся, на мой взгляд, на 1) существующие, 2) исчезающие, 3) исчезнувшие.
Причем самым нежным, скоропортящимся товаром являются СУЩЕСТВУЮЩИЕ ТЕКСТЫ, которые, дабы они не завоняли через два-три дня, рекомендуется немедленно по изготовлении хранить в морозилке, что тем не менее через определенный промежуток времени или после перемещения в чуждое пространство (например, из областей, где свирепствуют восточные культуры, на благодатную и доверчивую российскую почву) несомненно приведет их в разряд текстов ИСЧЕЗАЮЩИХ. Медленно ли, быстро, но неуклонно-неуклонно будет повышаться процент упомянутого мной ОТСУТСТВИЯ ОТСУТСТВИЯ, доведя в конечном счете указанный продукт до полного его исчезновения.
НЕТЛЕНКА, о которой так много толковали на подъяремных советских кухнях нынешние известные творцы художественных текстов, - субстанция решительно призрачная и, возможно, несуществующая в силу разных причин, основной из которых является то, что к концу второго тысячелетия от Р. Х. весь мир окончательно сошел с ума и следует говорить лишь о степени заболеваемости и более точном установлении диагноза в пределах от шизофрении (США, дело Билла Клинтона им. Моники Левински) до паранойи (бывшая страна СССР, перманентно раскапывающая "котлован" им. Андрея Платонова).
Поэтому СУЩЕСТВУЮЩИЕ тексты не то чтобы даже устаревают, а в зависимости от качества и стойкости продукции подвергаются неведомым процессам: в одних случаях коррозии, в других ("нетленка") - окутываются, подобно становящейся куколкой гусенице, все утолщающейся оболочкой, состоящей из дрянных, но преобразованных продуктов выделения так называемой СОВРЕМЕННОСТИ. Думаю, что примеры близлежащих, но не мною сочиненных произведений не следует приводить по соображениям литературной корректности и цеховой солидарности. А что касается классических текстов всех времен и народов, то я утверждаю - это несомненно ИСЧЕЗАЮЩИЕ тексты, основным знаковым признаком которых является необходимость комментариев. И тот, кто мыслит, будто великого Пушкина, чей двухсотый день рождения наша страна вознамерилась отметить со всей максимально доступной ей после очередного дефолта пышностью, может адекватно воспринимать человек, подготовленный учителями советской средней школы и укатанный крутыми горками посткоммунизма, пусть рассказывает эти шоколадные "Сказки Пушкина" упомянутым учителям или разнообразным кредиторам, из которых будут тянуть деньги на праздник. Я же полагаю, что на сегодняшний день чтение "Евгения Онегина" без комментариев Ю. Лотмана - худосочное и черно-белое чтение, столь отличное от созданного нашим национальным гением цветного стереоскопического мира, что могли понять его только современники, да и то, как мы знаем, далеко не все. Сергей Юрский рассказывал мне, что во время чтения "Графа Нулина" "на солдатской аудитории" ему каждый раз приходилось напрягаться и применять весь свой опыт профессионального актера, чтобы солдаты не захохотали, услышав слово "Параша", которое они воспринимали исключительно со строчной буквы. И в этом нет никакой обиды - ни Пушкину, ни нашей культуре, ибо что у нас есть на исходе второго тысячелетия от Р. Х., только то и имеется (без всякой тавтологии).
