Троцкий контактировал и с французами. У них за поддержку большевистского правительства рьяно выступал атташе при Французской военной миссии в Петрограде капитан Жак Садуль. Это был весьма влиятельный человек, имевший прямой выход на министра вооружений Франции Альберта Тома, которого он регулярно информировал о событиях в России. Встреча Садуля и Троцкого состоялась 5 ноября 1917 года. Они долго беседовали, причем большевистский нарком иностранных дел пригласил француза приходить каждый вечер[522].
Цель союзников заключалась в том, чтобы использовать большевистскую Россию против немцев. Однако солдаты поддерживали Ленина, прежде всего потому, что связывали с ним надежду на мир. Между тем немцы не спешили реагировать на ленинский Декрет о мире. Обратиться же напрямую в Берлин советское правительство не хотело – ведь их и так называли германскими ставленниками. Оно решило использовать как передаточную инстанцию Духонина. 7 ноября генерал получил предписание Совета Народных Комиссаров о немедленном вступлении в предварительные переговоры с противником о перемирии.
Духонин сразу сообщил об этом военным представителям союзников при Ставке, потребовав от них как можно быстрее доложить своим посольствам и получить четкий ответ. Впрочем, западные послы о большевистской инициативе уже знали. Ведь в тот же день советский наркомат иностранных дел отправил ноту послам Англии, Франции, США, Италии о том, чтобы считать декрет о мире официальным предложением немедленного перемирия на всех фронтах. Ответа, однако, не последовало. Совещание дипломатов Антанты в посольстве США решило на ноту НКИД о перемирии не отвечать[523].
Молчание Запада, безусловно, придало уверенности народным комиссарам. Поздно вечером 8 ноября Ленин, Сталин и комиссар по военным делам Крыленко потребовали Главковерха к прямому проводу. Духонин ответил по аппарату, что он также считает «в интересах России – заключение скорейшего мира», но что это может сделать только «центральная правительственная власть, поддержанная армией и страной»[524]. Переговоры длились два с половиной часа. Когда Н.Н. Духонину в ультимативной форме было отдано распоряжение, немедленно приступить к переговорам о перемирии, он, наконец, ответил решительным отказом. Свою позицию Духонин в разговоре с начальником Генерального штаба В.В. Марушевским объяснил так: я, быть может, и «приступил бы к выполнению задачи привести Россию к миру путем соглашения с союзниками и враждебными государствами, но я был поставлен в невозможность даже думать об этой работе, так как от меня потребовали немедленной высылки парламентеров без предварительных соглашений с союзниками, что ни честь личная, ни честь России мне не позволяла сделать». Духонин, таким образом, не был принципиальным противником начала переговоров с немцами. Он полагал, что это «сделать не трудно», надо лишь, «чтобы предложение для этого исходило от власти, которую хотя бы временно признало большинство страны». «Власть по форме для данного времени может быть различна, лишь бы она не была насильственно сложенной»
